"Выдержишь, придурок. Питомец из тебя никакой. Решай сам. Я тебе не советчик" Пить… Я хочу просто воды. Коньяк, жгучий, мерзкий вкус.
Семь.
Мэд, одурманенный гонкой за чужой болью, возбужденный до предела, уже не осознавая, что делает, услышав сдавленное "нет", перехватил запястье Арина, прижал его руку к кровати, сжал пальцами, легко и умело ломая кость.
Наградой ему был обезумевший от боли взгляд карих глаз и отчаянный крик.
Мало, — сказал Мэд, всаживая клинок ножа между прорвавших кожу белоснежных осколков.
Арин услышал вязкий, мокрый хруст, такой, будто кто-то грызет сахар полным густой крови ртом, увидел, как судорожно сжимаются пальцы наполовину оторванной кисти руки. Увидел и понял, что произойдет дальше. Вспомнил легкие могильные прикосновения неведомого существа к своей руке, вспомнил и все понял.
Все! — закричал он. — Все, я буду твоим животным, трахни меня, затяни ты этот ошейник, я хочу ошейник, все, я прошу! Я тебя прошу!
Мэд не сразу услышал его, возбуждение достигло той точки, когда уже невозможно мыслить ни о чем, кроме как о том, что тело перед ним — бесконечный источник наслаждения, что тело это можно резать, мять, ломать, уродовать, и жить этой невероятно прекрасной болью, пропитанной запахом крови.
Он не сразу услышал эти слова, но, даже если бы услышал, остановиться бы уже не смог. И он не остановился.
Лишь спустя несколько секунд, сняв безумное напряжение движениями ладони на своем ноющем от желания члене, он отбросил нож и устало закрыл глаза.
Пресыщение болью вызвало физическую тошноту, баланс был нарушен, но, раз Арин рядом и еще жив, можно отблагодарить его за доставленное удовольствие и привести ощущения в гармонию. Мальчика надо пожалеть, он неплохо справился со своей задачей, ему пришлось несладко.
Услышав судорожные всхлипывания, Мэд открыл глаза и увидел, что Арин, сжавшись в комок, держится ладонью за залитый кровью локоть. Увидел слезы на красивом лице, отчаяние в блестящих карих глазах. Мягкая нежность пробилась сквозь колыхающуюся жижу чужой боли, наполнившей душу.
Мэд наклонился, обнял Арина:
Не плачь, ты хороший мальчик, ты молодец, все, больше больно не будет. Если хочешь, я исполню твою просьбу за то, что ты для меня сделал. Ты же хотел ошейник?
Мягкими движениями Мэд стер с лица Арина слезы, оставляя на его коже кровавые следы:
Не плачь, все хорошо… Ты мне нравишься, я помогу тебе разрядиться. Хочешь ошейник?
Арин сполз с кровати, упал на колени, опираясь на одну руку, добрался до центра комнаты, согнулся, опустив голову на предплечья. Следом за ним протянулся широкий кровавый след, острый запах снова всколыхнул желание, но уже другое — теплое, нежное.
