Арин подошел поближе, наклонил голову, пытаясь заглянуть в склоненное, густо замазанное косметикой лицо.
Ты чего тут делаешь?
Шейла качнулась, хватаясь за его руку, рассмеялась весело, беззаботно:
Нет, ты представляешь… Вот урод. Как же можно даму… бутылкой по голове?
Арин не выдержал и тоже рассмеялся:
Дура, — сказал он, — чем это ты так довела?
Не знаю, — ответила Шейла, выпрямляясь, кусая колечко, продетое сквозь губу, улыбаясь, — как-то не так рассказала про свою жизнь.
Ты что, не знаешь, что надо рассказывать? — Арин согнул руку в кисти, отставил ногу, томными и печальными стали вдруг карие глаза, — я должна жить ради своего ребенка… У него процесс самоликвидации идет медленно, а я уже умираю… Я так хочу жить ради него… Поэтому я и стала проституткой… Вот так вот, твою мать.
Не мне тебя учить.
Шейла согнулась пополам от смеха:
Или вот — мой любимый умирает… Я должна его спасти!
С любимым херовей прокатывает. Слушай… У меня литр отличного пойла и уйма времени. Составишь компанию?
Пошли, — легко согласилась девушка, отряхивая волосы от стекла. — Посмотри сзади, у меня чулки не порваны?
Арин заглянул ей за спину, скользнул взглядом по высоко обнаженным худым ногам.
Нет.
Какое счастье, а. Все-таки, есть в жизни приятные моменты. Пойдем, хорошенький мой.
Арин привел ее на кладбище автомашин, помог перебраться через завалы ржавых остовов, распахнул покосившуюся дверцу более-менее сохранившегося пикапа:
Залазь, дама.
Шейла наклонилась, полезла внутрь, не заботясь о том, что задравшаяся юбчонка обнажила худые ягодицы с тонкой полоской латекса между ними, уселась на сиденье, протянула руку, забирая бутылку. Арин влез следом, сел, закинув ноги на разбитую приборную панель, откинулся на спинку сидения, заложил руки за голову:
Я здесь ночую в последнее время.
Уютное местечко, — кивнула Шейла, откручивая зубами пробку и делая большой глоток, — но без удобств.
Если ты имеешь ввиду душ, то к моим услугам лучшие бассейны и сауны одного заведения под громким названием "Блиндаж".
Это бордель возле аэродрома?
Он самый.
Ты там работаешь?
Я там не работаю, — сказал Арин, забирая у нее бутылку, — я там просто свой. Это самое нормальное место из всех такого типа.
Чего это вдруг? — спросила Шейла, мельком взглянув на свой датчик, — там так же убивают ради прихоти, насколько я знаю. И так же калечат.
Зато туда не берут детей-отбраковок. Знаешь, что это?
Девушка отрицательно качнула головой.
Арин устроился поудобней, вытащил из кармана пачку сигарет, закурил, прикрыв глаза:
