'Возьми себя в руки'
'Но он… как он узнал? Неужели я теперь вообще никому не смогу доверять?'
'Значит, никому. Мы можем доверять только друг другу. Пока не поймем его план… и тогда все это закончится, обещаю'.
Гринер с минуту стоял, тяжело дыша, пока не успокоился. Все-таки, есть кое-что, способное его испугать. Вернее, кое-кто. Кендрик.
Гринер снова напрягся, но уже потому, что из спальни донеслись посторонние звуки.
Король взялся за рукоять меча и, подойдя к двери, толкнул ее носком сапога. Та без скрипа отворилась, и юноша увидел склоненную над кроватью спину старого слуги.
– Подзаткнут спустя рукава, но не расправят, – послышалось ворчание.
– Пьетро… – окликнул слугу король, отпуская оружие. – Оставь.
– Ваше Величество… – тот согнулся в поклоне, а, распрямившись, внимательно оглядел короля. – Выглядите очень уставшим. Как Ваш бок? Я позвал лекаря на завтра, а с собой он мне дал успокаивающий отвар, он снимет боль. Снимайте-ка верхнюю одежду, целый день ходили небось, и не сказали никому…
Пьетро продолжал болтать, охая и ахая при виде большого синяка на ребрах короля. Рассказал, что устроил любимого коня Его Величества как полагается, и хотел прислуживать королю на пиру, но Шольц отправил его к лекарю, как только узнал о ране Дориана. Беда была в том, что замковый врачеватель уехал к войску, помогать раненым в лазарете, разбитом на другом берегу, хороший лекарь, только суетливый, пришлось отправиться туда за ним, а он, наглец, отказался оставлять воинов…
– Правильно сделал, – Гринер поморщился: Пьетро бинтовал ему бок, наложив примочку. – Там раны куда серьезнее. А я не помру от синяка.
– Что Вы такое говорите, – со сдержанным ужасом ответил Пьетро. – Вы же король.
– Потому и говорю.
Слуга закончил перевязку, подхватил оставшиеся бинты и тазик.
– Ваше Величество, Вас что-то гнетет, уж простите мой длинный язык. Я могу помочь? Вы сам не свой.
Гринер вздрогнул.
– Все нормально. Позови-ка ко мне Шольца. И приготовь писчий прибор в кабинете, я напишу письмо. Сначала прибор… И найди Некса с Ферфаксом, пусть зайдут.
– За полночь уже, Ваше Величество, отдыхать-то когда будете… – покачал головой Пьетро, но покинул комнату.
Гринер надел длинную рубаху поверх штанов, и теплую накидку – несмотря на натопленный камин, в покоях было холодновато. Отправился в кабинет. Сел в кресло и уставился на белоснежный лист бумаги.
– Демоны дери, – выругался он, вскочил с кресла и пошел в приемную. Вернулся с мешком в руках, запихал его в ящик стола и снова принялся разглядывать бумагу.
