— Может быть, тебе надо подумать?
— Мне не надо думать. Я знаю, что прав.
Джек Гавана задумчиво кивнул, его лицо выражало спокойствие и безмятежность. Он немного помолчал, а потом тихо сказал:
— Прислушайся к тому, что тебе говорит твоя очаровательная жёнушка.
Натан посмотрел на Мону, которая, как говорили, была точной копией Хэди Ламарр[14]. Она пристально смотрела на него, на её лице было написано сожаление.
— Он продаёт грязь, — сказал он ей. — Тебе это надо?
— Я хочу хорошую машину и симпатичную одежду, — сказала Мона, на её щеках проступал румянец, лишь чуть-чуть светлее её густых рыжих волос. — Я хочу иметь те вещи, что можно купить за деньги. Разве это плохо?
Джин видел Джека Гавану ещё раз тем летом. Он и Рэй только что вышли из кинотеатра «Вог», где на дневном сеансе они смотрели «Крест-накрест»[15], фильм про гангстеров с Бёртом Ланкастером в главной роли. Он играл вооружённого водителя, которого дважды предала его бывшая жена. Пока они стояли на углу улицы Уикокс и Голливудского бульвара и ждали зелёного сигнала светофора, Рэй вдруг спросил: «А что мама делает в той машине?»
— В какой машине?
— А вон в той.
Рэй показал на «Линкольн-Континенталь» с открывающимся верхом, который медленно двигался на восток вдоль расчерченного пальмами бульвара. На переднем сиденье между двумя мужчинами сидела рыжеволосая женщина в больших солнечных очках в белой оправе. Карл Риз держал дробовик, а водитель, Джек Гавана, положил руку на её открытое плечо.
Сердце Джина забилось быстрее:
— Это не мама.
— Нет, мама.
— Нет, просто похожа.
— Это она, — сказал Рэй. — Что она делает с этими людьми? Она должна помогать папе.
Смущённый и злой, Рэй помчался по бульвару, стараясь поспеть за «Линкольном»:
— Мам! Эй, мам! Подожди!
Джин увидел, как женщина в машине оглянулась и тревожно улыбнулась. Секунду спустя она что-то сказала Джеку Гаване, он кивнул, и большая машина внезапно повернула и исчезла в потоке машин, двигающихся на север к Винной улице.
Когда Джин в конце концов догнал брата, тот, задыхаясь, стоял на углу улицы.
— Это была не она, — сказал Джин, продолжая цепляться за ложь. — Это был кто-то другой.
— Это была она. — Голос Рэя дрогнул. — Ты ошибаешься. Джин развернул Рэя на сто восемьдесят градусов и отвесил ему увесистую пощёчину.
— Не вздумай говорить что-нибудь папе, — сказал Джин, глядя в глаза Рэя. — Если скажешь, я тебя убью.
В гримёрной Бобби Фуллера, пока Бобби и его брат Рэнди просматривали список песен, которые должны прозвучать в заключительной части концерта, Герб Стелзнер тихо курил в углу. Рядом с ним на складном металлическом стульчике сидела, ссутулившись, прыщавая девушка в обтрёпанных понизу джинсах и растрескавшихся ботинках. На её коленях лежала сильно побитая двенадцатиструнная гитара марки «Мартин»
