Кучерявый был вне себя. Надо же, чтоб проклятая таможня вытащила его «левое» золото, которое он с таким трудом приобрел на собственную соввалюту, с риском пронес на судно, трясясь от страха, спрятал на прогулочной палубе в ящике под скамьей, где хранились спасательные пояса. За «внеплановое» золото он рассчитывал получить приличную сумму. Сколько денег угробил, сколько нервов — и все напрасно! Дополнительный заработок должен был поставить внушительный восклицательный знак на его контрабандном поприще. Получив от Морозова причитающиеся «плановые» за «законные» монеты, сложив с имеющимися, приплюсовав «левые», Кучерявый намеревался уйти на заслуженный отдых. За время «работы» у него и зубы стали шататься, и седых волос изрядно прибавилось.
Он тащился к проходной, пузырясь от злости. Такой кусок вырвать из глотки! Передавить бы всех таможенников!
Когда незнакомый таможенник, остановил его и пригласил войти, Кучерявый готов был кусаться и царапаться.
— Ну, шо от меня надо? — зло спросил он, намеренно ломая язык. — Тамочки проверяли, ту-точки проверяют.
— Повторный досмотр. Пожалуйста, паспорт.
Саркастически хмыкая, Кучерявый двумя пальцами подал паспорт, бросил вещи на стол.
— Н-на! Ишши, ишши, таможня. Только в темпе! Меня муттер дома дожидается, а стоянка — всего ничего. У тебя ж нюх, нюх должен быть. «А нюх, как у собаки, а глаз, как у орла!..»
Я понял, почему у Кучерявого — так значилось в документе — воинственное настроение: от него разило спиртным.
— Дышите в сторону, моряк Кучерявый, — попросил я. — У меня закусывать нечем.
— За свои пью, — традиционно огрызнулся Кучерявый. — Шоб у тебя был нюх, ты б сразу понял, что у меня того, чего ищешь, нема. Мы этим не занимаемся. Мы ис-чо хочем плавать. Ты хоть скажи, чего шукаешь? — кривлялся Кучерявый. — Ась?
— Что ищем, то найдем, — заверил я. — Скоро будет ваш, с «Амура», контрабандист рассматривать небо в крупную клетку. Так что не унывай!
— Это как же вы его найдете? — осклабился Кучерявый. — По звездам?
— В кино ходишь? Телевизор смотришь? Ну, так должен знать. Есть эксперты...
Я сам не знал, будет ли проведена экспертиза, стоит ли говорить о таких вещах, но уж больно захотелось утереть нос разошедшемуся моряку. Еще больше хотелось прервать его разглагольствования. Нельзя. Я при исполнении, на мне форма. И еще — я понимал этого забулдыгу.
И Кучерявого, и других, подвергавшихся досмотру, понять несложно. Все сознают необходимость контроля при пересечении границы, но внутренне противятся ему. Да я сам, проходя досмотр в аэропорту, чувствовал себя неуютно под бдительным взглядом досматривавших. Казалось, в самом деле припрятано что-то недозволенное, начинал нервничать... А тут каждый раз при возвращении домой. У кого угодно нервы сдадут.
