Ты можешь усмехнуться, читая эти строки: зачем спрашивать об убеждениях человека, не только отец, но даже дед которого вышел из страны Пионерии, прошел через страну Комсомолию... Ясно, мол, какие убеждения — правильные. Да и с кем прикажете сегодня за них бороться, как и кому доказывать приверженность коммунистической идее?
Попробую поспорить с тобой. Коммунист в наши дни (а комсомолец — разве не завтрашний коммунист?) — это раньше всего совершеннейший образец человеческого поведения. Один из способов доказать миру превосходство коммунистического идеала в сравнении со всяким иным — вырастить поколение людей, прекрасных нравственно и физически, всем обликом, всем строем мыслей и чувств соответствующих издавна вымечтанному человечеством образцу.
Значит, если ты называешь себя молодым коммунистом, ты должен строго спросить себя: готов ли я к неустанной борьбе с собственными слабостями, готов ли к непрерывному, ни на день не прекращающемуся сражению с самим собой?
Правда, твои завоевания не очень заметны, их трудно предъявить, невозможно перечислить в рапорте. И все-таки это настоящие победы. Ими можно гордиться.
Вот твои сверстники часто спрашивают: можно ли вступить в комсомол с тройками? Мне кажется, тройка тройке рознь. У одного она свидетельство душевной лени, стремления жить потихоньку, не переутомляя себя, на минимуме усилий. А для другого тройка — предел, достигнутый ценой величайшего напряжения. В первом случае она опасный симптом. Есть все основания крепко призадуматься, прежде чем принимать человека в комсомол. Во втором — тройки в табеле не должны нас смущать. Так я думаю.
Смущать, по-моему, должно другое. Однажды в классе, где я была классным руководителем, рекомендовали мальчишку в комсомол. Все шло как по маслу, ни у кого никаких сомнений. И тогда я позволила себе вставить слово:
— Но ведь он может солгать. Пусть пока в мелочах, но может же.
— Ну и что? — загалдели ребята. — А кто не врет? Все врут, одни больше, другие меньше. Найдите такого, кто совсем уж без греха. Тогда некого будет и в комсомол принимать.
— Нет, неправда это, — стояла я на своем. — Они есть, есть и среди вас люди, способные устоять перед любыми соблазнами, люди, которые никогда не попадутся на удочку пошленькому житейскому утешению: мол, подумаешь, все такие, все с каким-нибудь изъянцем.
Я не знаю, удалось ли мне тогда убедить ребят. Но сама я убеждена: если ты живешь по принципу «все так, и я так», ты еще не комсомолец. По крайней мере сегодня. Завтра, возможно, дорастешь, что-то в себе поборешь, изменишь. Потому что, если человек уже задумался над своим характером, если ему что-то в себе не нравится, это уже немало. Ну, например, ты знаешь за собой такую слабость: каждый раз даешь себе слово начать с понедельника жить по-новому, а потом глядь — уже и вторник и среда, но все идет как раньше. Вот и попробуй справиться с собой сейчас, сегодня, испытай себя на выдержку, на крепость. Удалось? Отлично. Значит, ты сделал шаг навстречу дню, когда с чистой совестью сможешь сказать: «Я готов».
