— Чем вы собирались сегодня заниматься? — спросил я ребят.
— Волгу задавали...
И началось словесное наводнение: «крупная», «великая», «с устойчивым уровнем», «широкая», «глубокая»... Все говорят одно и то же. И Волга во всех ответах одинакова — в верховьях и в устье, весной и осенью, в далеком прошлом и сегодня. Под баюкающий шелест ответов, грустно похожих один на другой, я вспоминал, как совсем недавно, в тридцатый раз, видел Волгу и города Поволжья от Калинина до Астрахани. То, что я слышал, с Волгой, такой, как она есть, роднило только изобилие воды. Звонок прервал ее унылое журчание...
Готовить один и тот же урок — вовсе не значит готовить его одинаково.
Вероятно, в классе есть ребята, влюбленные в географию. Почему же они ограничились только учебником? Ведь вокруг множество источников: бывалые люди, книги, кино, радио, журналы, газеты. Если бы каждый на уроке по любимому предмету сообщал то, что он знает, видел, слышал, прочитал, богатства каждого стали бы достоянием всех, исчезли бы одинаковые ответы, одинаковые письменные работы.
Мы решили тогда продолжить наш разговор. Встретились через неделю.
В классе нашлись ребята, побывавшие на Волге. Один отдыхал летом на Куйбышевском море. Другой ездил зимой в Казань. Третий видел реку с палубы теплохода. Четвертый плавал на байдарке по окрестностям Юрьевца. Наконец, кто-то наблюдал реку с самолета, когда возвращался из Баку, — «совсем как на карте».
Расспросили отцов — участников битвы на Волге — и строителей волжских электростанций.
На партах почти перед каждым — книги, справочники, журналы, фотографии.
Один ссылается на вчерашнюю газету, другой — на утреннюю радиопередачу, третий — на старый фильм. Кто-то захватил газетные заметки и статьи о том, что произошло за эти семь дней в городах Поволжья. Принесли стихи Некрасова, воспоминания Репина, очерки Горького. Сделали закладки в «Днях и ночах» Симонова и в «Сталинградских очерках» Гроссмана. Появились репродукции с картин Левитана, фотографии и даже магнитофонная запись волжских песен.
Увлечение принесло на урок те интонации, какими обычно радуют переменки: и удивление, и гнев, и юмор, и сарказм. Теперь на уроках есть все, кроме равнодушия.
У большинства ребят есть свои увлечения. Но вот родители тревожатся:
— Моделями комнату заставил, а по черчению, как и в ту четверть, тройка...
— В походы ходишь, а по географии не успеваешь...
Теперь, когда физика во многом определяет успех археолога, когда биология не может развиваться без химии, а литература — без истории, нельзя, увлекаясь одним предметом, не замечать остальных. Тогда увлечение превращается в препятствие. А ведь оно может стать тем фундаментом, без которого немыслимо прочное и красивое здание знаний.
