- Как сестру - да!
- Только?.. но любить, любить...
- Нет, - а ты? Но что за глупый вопрос? Разумеется, тоже нет.
- Но отчего? - спросил Виталин с какой-то грустью. - Чего нам нужно еще? Она умна, она прекрасна, она - равна нам.
- Прибавь еще, что, несмотря на это равенство, ты не найдешь женщины женственнее ее...
- И между тем... ее нельзя любить страстно, хотя вся она полна страсти.
- Полно, страсти ли? - заметил я. - Страсть и страстная натура - две вещи разные. Страсть - болезнь. Положим, что новейшая медицина вполне права, считая болезни односторонним развитием чего-нибудь, лежащего в нас самих, а не вне нас...
- Итак, ты думаешь, - прервал Виталин начатый мною период, - что она не способна быть больною?
- Вовсе нет, но что она не была еще больна.
- Гм!.. - произнес он. - Впрочем - это правда. Но все-таки остается вопрос, почему нельзя такой женщины любить страстно, почему нам всем, более или менее, нужны болезнь и страдание?
- Ну, уж это мы оставим в стороне покамест: интереснее знать, нужны ли ей самой болезнь и страдание? Если бы она была девочка лет семнадцати, с недосозданною душою {2} и потому с недосозданною наружностию или, пожалуй, с недосозданною наружностию и потому с недосозданною душою, я бы отвечал головою, что она еще будет больна, но...
- Ты думаешь, следовательно, что она вполне развита? - перервал снова Виталин.
- Знаешь ли? Je suis presque tente de croire, {Я почти склонен думать (франц.).} что, если она не развита, то, по крайней мере, остановлена.
Виталин улыбнулся.
Чтобы пояснить вам мои слова, я должен поневоле говорить о моей теории женщины - этого единственного предмета, для которого у меня есть какая-нибудь теория {3} и который один, может быть, стоит какой-нибудь теории.
Душа женщины, жизнь женщины - водяная влага, бездна без образов, до тех пор, пока зиждительный дух мужчины не повеет на нее. Душа женщины, натура женщины глубока и бездонна, как бездна, но и темна, как бездна, пока не осветит ее свет любви мужчины. Душа женщины, глаза женщины - зеркало, в котором отражается воля мужчины, в котором может успокоиться его беспокойный пламень в блаженстве самосозерцания... Темна моя теория, читатели, не правда ли? что же делать? она соответствует предмету... Скажу вам еще более... Женщина - те же мы сами, наше я, но отделившееся для того, чтобы наше я могло любить себя, могло смотреть в себя, могло видеть себя и могло страдать до часа слияния бытия и тени, жизни и смерти.
