— Примерно так. — Я смертельно устал, она выжала меня без остатка. Самое время собирать манатки и сматываться.
— Тебя послушать — уши вянут! Когда я слышу от тебя такие речи, мне тебя жаль, — говорит она.
— Давай горевать вместе.
— Можешь не волноваться. Это больше не повторится.
— И думать нечего!
— Потому что мне это больше не нужно.
Я гляжу на нее.
— Мне надо было самоутвердиться, — без обиняков продолжает она. — Операция на груди — первый шаг. Чтобы логически завершить его, мне нужен был мужик, а ты — единственный, на кого я могу положиться.
— Пожалуй, хватит! — сердито говорю я. О Боже!
— А что?
— У меня такое чувство, будто меня использовали как вещь, вот что! А тебе так не кажется, черт бы тебя побрал?
— Да, использовали. Ну и что?
— А то, что мне это не по душе. Тем более что сделала это ты.
— Ничего не поделаешь, Уилл. Порой всем нам приходится использовать друг друга, — пожимает она плечами.
— Именно это я всегда и говорил.
— А что здесь плохого?
— А то, что это говоришь ты. Ты без конца придиралась ко мне, когда я так рассуждал. — Дожил, теперь меня уже трахают, когда захотят!
— Плохи твои дела, Уилл. Теперь ты знаешь, каково мне было все это слышать.
1:0 в ее пользу. Взмахом руки с бутылкой я показываю, что пью за ее здоровье. Она тоже прикладывается к горлышку, делая большущий глоток.
— Не знаю почему, но мне казалось, ты больше не пьешь.
— Случается иной раз. Если чувствую, что нужно немного встряхнуться. Мне непросто было с этим примириться, — доверительным тоном говорит она, — я весь день была как на иголках, все думала и думала. — Качнув бутылкой, она пьет за меня. Шея у нее по-прежнему хороша — длинная, в лунном свете кажется, что она из слоновой кости. Со стороны такое впечатление, что либо она держится на редкость естественно, нимало не смущаясь собственного тела, либо притворяться умеет лучше, чем я думал. Она много чего умеет лучше, чем я думал.
— Я слышала, ты окончательно уходишь из фирмы? — спрашивает она, разглядывая меня поверх горлышка бутылки.
— Не совсем так, — подбираю я для ответа голос побеспечнее. — А от кого ты слышала?
— От Энди. Он сказал, что ты решил уйти.
— Признаться, одно время я перебирал по части спиртного. Теперь вот решил завязать, ничего крепче пива и вина не пью. Может, это и к лучшему.
— Наверное, я неправильно его поняла. Похоже, он действительно был расстроен.
— Он вечно обо всех беспокоится. Такой уж у него характер.
— Подумай, — кивает она.
