Я от всей души сочувствую ей. Ей, похожим на нее другим женщинам и прежде всего Патриции: она привлекательна, способна, она мать моего ребенка.
Тридцать девять лет и не меньше пяти тысяч долларов на счету в Сбербанке. Как мне только в голову пришло удерживать ее?
— Эй! — говорит она, принимая бодрый вид. — Мне было хорошо. Нам обоим было хорошо.
— Согласен на все сто.
— Может, мы даже еще увидимся. По крайней мере СПИДа у меня нет! — выпаливает она. Неужели сейчас так принято признаваться в любви?
— Может, и встретимся. — Никаких обещаний, никакой чепухи.
Она смиряется, довольствуясь тем, что есть.
— А все же паршивая история случилась с этим мальчиком, — переводит она разговор на другую тему. — Я хотела сказать, ты из-за этого расспрашивал о Рите, да?
— Да, — уклончиво отвечаю я, еще ничего не понимая.
— Из-за того, что она была с ним знакома, правда?
Что еще за чертовщина?
— Правда, — стараюсь я скрыть изумление. — Из-за того, что она была с ним знакома. — Тут я немного выжидаю. — А как близко она была с ним знакома? — выбираю я самый беспечный тон, на какой способен.
— Не знаю, спали они вместе или нет. Если и спали, то скорее от случая к случаю. Но все знали, что он жил в мотеле, где она работает. Пару раз она приводила его в бар. Я и вправду не знаю, откуда он взялся. Может, просто ночевал там несколько раз.
— Хорошие новости, ребята.
Сидя на стульях, они распрямляют спины. Сейчас утро, самое начало восьмого, раньше меня к ним все равно бы не пустили.
— Помните цыпочку, которую вы трахнули?
— Ну? — Одинокий Волк, как всегда, отвечает за всех.
— А парня, которого кто-то убил?
— Ну?
— Они были знакомы, балда! Он жил в том мотеле, где она работает.
Я не могу сесть, трудно сказать, что я чувствую — пожалуй, злость, граничащую с яростью. Меня предали.
— Может, расскажете все, как есть? — Я грохаю кулаком по столу с такой силой, что они подпрыгивают. — Все, что мне от вас нужно, — это правда! — ору я. — Голая, без прикрас правда! Зная правду, я бы взялся защищать вас, даже если вы виновны на все сто! А теперь не могу.
— Мы сказали тебе правду! — Подняв голову, Одинокий Волк глядит на меня во все глаза.
— Черта с два! — Я закрываю досье с их делом. — Ищите себе какого-нибудь другого олуха! Я терпеть не могу, когда мне лгут!
— Мы сказали тебе правду! — повторяет он, не сводя с меня глаз. — Мы сказали тебе правду, черт побери!
Теперь мы оба уже на ногах и орем друг на друга.
— Трепло! — ору я. — Все вы — трепло!
