Они моргают, с трудом переводят дух. Все, кроме Одинокого Волка, на лице которого не дрогнул ни один мускул.
— С каждого, — добавляю я.
Они ошарашены, даже Одинокий Волк, хотя он и старается не подавать виду.
— Мы заплатим, — упрямо заверяет он меня.
— Половину — сейчас.
— Я же сказал, что заплатим. — Он признает только один вид езды — вперед, на полной скорости. Остальные смотрят на нас, нервничая, довольствуясь ролью зрителей в игре, где многое поставлено на карту.
Гусь откашливается.
— Нам нужно посоветоваться.
— Погодите! — быстро вставляю я.
Они оборачиваются.
— Я возьму с вас не как обычно, а со скидкой.
Одинокий Волк пристально смотрит на меня.
— Почему?
— Потому что я верю в это дело. Потому что вам нужен я, нужен лучший из лучших.
Точнее говоря, потому что вы нужны мне. Я остался без работы и не могу позволить себе хлопать ушами. Не только из-за денег, но и из-за известности, рекламы. Не так уж часто встречаются такие скандальные дела, тут речь не только о звонкой монете — мне необходимо оставаться на виду.
— Так сколько? — спрашивает Одинокий Волк.
— За все про все — сто пятьдесят кусков, и тогда я, пожалуй, возьмусь за ваше дело. За меньшую сумму не найдется адвоката, который сумеет вас защищать; если запросят меньше, значит, врут.
Одинокий Волк не сводит с меня глаз.
— Мы заплатим. Если это окончательная сумма.
— Нам придется постараться, чтобы она такой осталась.
Они улыбаются.
— Нам нужен лучший из лучших, — говорит Гусь. — И это ты, старина! А деньги свои ты получишь, обещаем!
Конечно, получу. Хотя и знать не хочу, как они нажиты. Обычно адвокаты и знать не хотят, как нажиты деньги их подзащитного, вот и я не хочу.
— Будем надеяться, вам не придется тратить слишком много. Мне лично кажется, что шансов на то, что это дело пойдет дальше большого жюри, кот наплакал.
— А сколько же именно?
— Ну, один к двадцати. — Приходится тыкать пальцем в небо.
Они приободряются.
— Если только все это время ты будешь нашим адвокатом, — говорит Одинокий Волк. — Ты пришелся мне по душе, старина!
Со вторым пунктом тоже ясно. Я знаком с их прошлым, за ними ходила дурная слава, за что они и поплатились, но ни одному из них еще не предъявляли обвинение в убийстве.
— Если они будут настаивать на предъявляемых вам обвинениях, если смогут убедить большое жюри поверить в них, вам придется предстать перед судом: тогда я — один из ваших адвокатов. Либо, — я наскоро перестраиваюсь, прежде чем они успевают проронить хотя бы слово, — я адвокат только
