Они летели в дальний конец кладбища.. Впереди светилось что-то вроде прогоревшего костра – куча красных огоньков – и слышался оттуда многоголосый хохот.
– Тот самый монах,– сказал Виктор.– Желаете приобщиться? Э, погодите! Вон ползет, видите?
Чуть поодаль передвигалось бледное пятно.
– Скажите что-нибудь шепотом.
– Зачем?
– Увидите. Скажите.
Брыкин подумал и шепнул: «Задница». Пятно замерло, насторожилось.
– Чего это он? – спросил Брыкин.
– Привычка такая,– усмехнулся Виктор.– Смотрите, теперь не отвяжется.
И действительно, бледное пятно плыло теперь за ними по пятам.
– А ну огорчим служивого! – предложил Виктор и скомандовал: -За мной!
Они влились в поток огоньков, которые чинно двигались двумя колоннами навстречу друг другу – так выглядит ночью автомагистраль. Виктор объяснил на ходу, что это бульвар кладбищенский. Бледное пятно заметалось позади и пропало. А навстречу, в кучке суетящихся огоньков, как Сатурн в своем кольце, плыл большой, сантиметра в четыре диаметром, ярко-красный шар.
– Гимназистка? – догадался Брыкин.
– Точно, – ответил Виктор. – Сеанс платонической любви. Кстати, профессорша вас еще не охмуряла, нет? Еще охмурит! Только дальше хмурежа дело нейдет: субстанция не позволяет.
– А? – не понял Брыкин.
– Так, к слову. Ерунда,– сказал Виктор и остановился.– Полюбуемся обществом. Чем не ассамблея? Вот – анахронизм, шестнадцатый век, монашенки.
Мимо проплывала четверка маленьких огоньков.
– Здорово, сестры! Зря, выходит, береглись-то?
– Выходит, так! – весело ответила одна. Остальные промолчали.
– А это кто? – спросил Брыкин, завидев какую-то очень деловитую кучку, в центре которой подпрыгивал темно-красный шарик неправильной формы.
– Это? – Виктор пригляделся.– Это профессор… Богатиков, э-э, и лже-Пуришкевич с ними! Остальных не знаю. Да, кажется, Жан всерьез…
– Кота здесь нету?
– Кота?
– Ну. Профессорского. Приволокли бы профессорше, чтоб не орал,– предложил Брыкин.– Надоел, паразит.
– Во-первых, не приволокли бы. Как его волочь, он же нематериален. А во-вторых, черта с два его тут разглядишь. Да и бог с ним, пусть орет! Единственная живая душа среди этого сброда. Думаете, он профессоршу ищет? Черта с два, он бунтует,– угрюмо проговорил Виктор и вдруг крикнул.– Ну что! Сколько веков уже ползаете? Рожи! Падаль благонамеренная!
Огоньки смешались, остановились, но тут же раздался твердый организаторский голос:
– Граждане, не обращайте внимания па хулиганские выходки! Это провокация!
