Вот и сегодня она сидела тут, плела венки и напевала, до того погруженная в свои мысли, что не слышала странного шелеста и движения со стороны шоссейной дороги.
На башнях отдаленной столицы глухо пробило одиннадцать часов. Маргарита сидела на камне и смотрела то на цветы в руках, то вдаль. Что-то шевельнулось в кустах, она не обратила на это внимания, а продолжала петь свою любимую песню.
Вдруг ветки кустарника раздвинулись, и среди них показалось бледное улыбающееся лицо; осторожно и с любопытством придвигалось оно к ней; глаза сладострастно оглядывали прекрасный стан девушки.
— А, вот где ты, прекрасная маленькая богиня! -раздался шепот.
Маргарита обернулась и вскрикнула от страха, увидев это бледное, искаженное страстью лицо.
Она перекрестилась — так ужасно было это виденье!
Но вот из-за ветвей показались и плечи, а затем и весь человек предстал перед испуганной девушкой. Это был какой-то знатный господин — на руках его были белые перчатки, а под мышкой он держал изящную камергерскую шляпу.
Маргарита не потеряла присутствия духа и быстро вскочила, ее сердце лихорадочно билось, она чувствовала, что ей угрожает опасность.
— Подожди, голубка! — прошептал незнакомец, которому на этот раз удалась попытка поймать прекрасную фею, и потому он не желал упустить ее из рук! — Одно слово, только одно слово, очаровательная маленькая сирена! — воскликнул он, протягивая руку к Маргарите, при этом мужчина так отвратительно улыбался, что по всему было видно: недобрым намерением загорелся он. Серые глаза блестели, губы были бледны от волнения. Никого не было вокруг в этом уединенном месте. Прелестная девушка произвела впечатление не только на принца, но и на него самого. Он уже касался ее стана, его руки уже чувствовали сквозь платье ее юное тело, он жаждал во что бы то ни стало исполнить свое сладострастное желание.
— Только одно слово, голубка,— прошептал он,— полно, не стыдись!
Камергер, не щадивший ни времени, ни труда на подобные приключения и добивавшийся именно этого дикого цветка, как он ее называл, уже обвил рукой стан молодой девушки, но только он хотел прижать к себе Маргариту, как вдруг она, собравшись с духом, крикнула изо всех сил:
— Фриц! Антон!
Камергер Шлеве, боясь в этом и без того небезопасном месте встретить известных ему мошенников, которых Маргарита назвала по имени, выпустил свою добычу из рук.
Фрица и Антона давно уже не было на дороге; они свернули в сторону или направились в парк на очередной грабеж.
