Сейчас, находясь во владениях графа Понинского, император был в приподнятом настроении. Прекрасная дочь хозяина замка произвела на него чарующее впечатление. За один ее взгляд он готов был отдать и полмира.
— У вас есть еще дети, граф? — обратился Наполеон к Понинскому.— Или эта прекрасная роза Польши — ваше единственное утешение?
— Да, сир, графиня Валеска — мое единственное утешение. К сожалению, у меня нет сыновей, которых я с радостью поставил бы под ваши знамена.
— Граф, ваша собственная храбрость и красота вашей дочери вполне послужат тому заменой. Я далек от лести,— продолжал император,— но ваше отечество имеет прекраснейших женщин.
— И храбрых мужей,— добавил Мюрат.
— Я не знаю, как и благодарить ваше величество за высокую честь, оказанную мне сегодня,— подняв бокал, князь осушил его вместе с Наполеоном.
— Князь,— обратился император к князю Понятовскому,— отчего вы так хмуритесь и все время молчите? Казалось бы, грядущая корона должна была бы вас окрылить, добавить энергии и сил.
— Простите, сир. Я, право, сам не понимаю, что со мной происходит. Какая-то неведомая тоска мучит меня с тех пор, как в небе появилась эта комета. Теперь, ваше величество, вы знаете, решается судьба моей родины.
И я робею. Что несет за собой это знамение?
Талейран едва заметно улыбнулся словам князя Понятовского.
Что значила эта улыбка? Даже такой тонкий физиономист, как Наполеон, не мог ее разгадать, да и сам Талейран был для него вечной загадкой.
— Вы о комете, князь? Пойдемте, я покажу вам в утешение, что моя звезда превосходит эту комету своим блеском,— воскликнул Наполеон, поднимаясь и подавая тем самым знак встать из-за стола.
Он подошел к одному из высоких окон, Понятовский последовал за ним.
Из окна залы было видно ночное небо; на нем ярко сверкала комета с длинным огненным хвостом.
Наполеон хотел показать польскому магнату, как однажды уже показывал генералу Фешу, свою счастливую звезду; он указал на небо; Понятовский посмотрел туда, но ничего не увидел.
Ззезда Наполеона исчезла, ее скрыл шлейф кометы.
Князь Талейран издали наблюдал за сценой у окна. «Ты сам подобен этой комете,— сказал он, мысленно обращаясь к императору.— Только твой путь залит кровью и гибель твоя недалека. Над тобой уже витает грозовая туча».
Наполеон, казалось, почувствовал эти мысли Талейрана и обратился к князю Понятовскому:
— Нам нужна еще одна битва, и тогда мы перейдем к умственным занятиям. Мы должны поспешить, чтобы англичане не опередили нас в использовании открытия, которое обещает изумительные результаты, я имею в виду силу пара. Открытие это должно принадлежать нам, и только тогда мы сможем говорить о своем духе изобретательности.
