Я расположил свечи так, чтобы свет падал на фигуру Пекуньо, и теперь присмотрелся к отбрасываемой им тени. Сначала я вообще не смог ее найти и подумал, что неверно поставил свечу, расположив так, что между ней и Пекуньо оказался посторонний предмет. Но тут я сумел ее различить. Она разительно отличалась от той, какой была чуть раньше, превратившись в едва заметный темный лоскуток, изогнутый, будто побег дикой яблони, тонкий и бледный, почти невидимый, едва касавшийся пятки старика. Казалось, он при малейшем дуновении ветерка упорхнет, словно последний листок с зимнего дуба.
— Сейчас мы поближе глянем на края, — продолжал Астольфо, и когда поднес тень к свету, я заметил, что она тоже изменилась. Розовато-лиловое свечение, тлеющее в глубинах, теперь пульсировало, подобно бьющемуся сердцу гонца-скорохода. Тень вроде бы обрела объем, и тонкие серебряные стрелки, пронизывавшие ее, стали шире, словно получили собственную жизнь. Я всем своим существом ощущал невероятную силу, излучаемую тенью.
— Видишь эту кромку? — Астольфо провел кончиком пальца по месту рядом с краем тени. — Весьма искусный разрез. Фолко, взгляни. Каким инструментом можно это сделать?
Я присмотрелся, но не нашел ни малейшей неровности, следов разрыва или начала разреза.
— Я назвал бы этот инструмент квазилунным.
— Вроде такого?
Из внутреннего кармана широкого ремня с пряжкой в виде головы леопарда Астольфо извлек маленькое сверкающее лезвие — полумесяц.
— Серебряное, отточено и отполировано в мастерской Гревейя?
— Если вы так считаете.
— Друг Пекуньо! — воскликнул Астольфо. — Твое превосходное южное вино вызвало у меня нестерпимую жажду. Не можешь ли приказать слуге, который сейчас подслушивает за дверью, принести фляжку с водой?
Растерявшийся Пекуньо с необычайной для него поспешностью просеменил к двери и широко ее распахнул. И действительно за дверью обнаружился тощий парень с огромными ногами в высоких сапогах. Уличенный в шпионаже, он, однако, не потерял самообладания. Только слегка улыбнулся, поклонился и сказал:
— Сейчас принесу воды.
— Было бы неплохо, — кивнул Астольфо и, дождавшись ухода парня, повернулся к Пекуньо: — Инструмент, которым вырезана приобретенная тобой тень, применяется только теми, кто сделал это своей профессией. Это любимый нож воров. Твой слуга знаком с холодным оружием лучше, чем ты можешь предположить. Покидая нас, он не имел шпаги, но, вернувшись, будет вооружен.
Старик встрепенулся:
