Улыбка разлилась от уголков его рта, сгладила края шрамов. Веселые лучики морщинок разбежались от краешков просиявших серо-зеленых глаз, сразу потерявших свое обычное мрачное выражение.
Эллис затаила дыхание. На теплый рассвет — вот на что была похожа открытая улыбка Нейла Морфи. Ночь прошла, сменившись алым рассветным румянцем.
— А вы насмешница, мисс Эллис?
— Боюсь, что да, — согласилась она, широко улыбаясь в ответ. — Поймите, я выросла здесь, но получилась не совсем такой, как большинство здешних женщин. В нашем округе точно такие же мужчины, как и везде, то есть в большинстве случаев за гордым словом «мужчина» не стоит ровным счетом ничего — так, одна вывеска.
— Ну а вы-то, конечно, видите их всех насквозь!
Эллис передернула плечами.
— Мне всегда казалось, мистер Морфи, что мужчина не уронит своего мужского достоинства, если, прежде чем войти в дом, счистит навоз с ботинок о скобу около двери.
— Вашему батюшке, верно, никогда не приходилось очищать от навоза свои ботинки?
— Да, он был судьей. Но, поверьте, мой отец исправно исполнял все остальные «мужские обязанности», начиная с традиционной осенней охоты и кончая стойкой у Торнби. Все это неважно. Разница между моим отцом и большинством мужчин заключалась в одной маленькой вещи — мой отец отдавал себе отчет в том, что делает. Он умел отвечать за свои поступки и совершал их осознанно.
— А почему вы до сих пор одна, мисс Эллис? Уж не потому ли, что видите насквозь всех мужчин?
— Нет.
Эллис крепко сцепила зубы и ускорила шаги, более не заботясь об изувеченной ноге Морфи. Он издевается над ней, а ведь она не сделала ему ничего дурного, просто пошутила!
— Я очень высоко ценю и глубоко уважаю многих достойных граждан нашего округа, мистер Морфи! Шерифа Робинсона, Сэма Каули, Боба Ньюмена. Продолжать?
Нейл удержал ее, поймав за локоть.
— Я не могу идти так быстро, мисс Эллис, — сказал он спокойно.
Эллис почувствовала себя полнейшим ничтожеством. Она ведет себя как законченная идиотка! Несется вперед со скоростью курьерского поезда, хотя прекрасно знает, что причиняет страдания больному человеку!
Сгорая от стыда, она медленно обернулась и подняла глаза:
— Простите меня. Я не хотела… Я только пошутила.
Она ничего не сказала о том, почему побежала вперед. Нейл мог расценить это как проявление жалости, а Эллис была слишком далека от того, чтобы демонстрировать жалость к этому мрачному, опасному человеку.
С минуту он молча смотрел на Эллис, потом еле заметно улыбнулся:
