— Бы в этом убеждены? — перебил Берестов.
Она запнулась, прикусила губу.
— Мне казалось… — проговорила она неуверенно.
— Мне тоже казалось, — сказал Берестов. — А сейчас я начинаю думать, что не так уж он не прав, хотя и понимает все это по-своему — предельно грубо, примитивно…
Он сорвал с куста сухую ветку, сломал ее в пальцах.
— Мне надо закончить картину, — сказал он. — Потом я уеду.
— Да, да, картину, это главное, — она ухватилась за эту мысль. — Я очень хочу помочь вам… Когда мне прийти?
— Когда сможете. Когда все успокоится. Я буду ждать… Только не делайте глупостей, не рискуйте. Если увидите, что нельзя, пришлите записку с Джурой… Ладно? А теперь — надо идти, уже поздно. Я вас провожу…
— Нет, нет, не надо. Я вас очень прошу. — Она умоляюще притронулась к его плечу. — Возвращайтесь к себе. Мне так будет спокойнее… Прошу вас…
* * *
Он не стал заходить к Курбану. Вернулся к себе, посидел еще немного у костра. Он представил себе, как она вернулась в поселок, подошла к своей комнате и вдруг чёрная тень загородила ей дорогу… Чёрная тень с широкими круглыми боксерскими плечами, и руки — здоровенные, огромные чёрные руки — протянулись к ней. А лица не видно — видна только чёрная тень вместо лица… И настолько явственно увиделось все это, что Берестов почувствовал, как мгновенно пересохло во рту и сердце стало проваливаться куда-то.
Он встал, сделал несколько шагов по своей площадке, потом быстро стал спускаться на дорогу, ведущую к поселку геологов.
Где найти Бугрова, Берестову указал бородатый парень лет двадцати. У него было совсем юношеское, белое лицо с румянцем во всю щеку, и на этом почти девичьем лице театрально-приклеенной выглядела чёрная квадратная бородка.
— Бугор в яме, — бросил он на ходу, не останавливаясь.
— Что? — не понял Берестов.
— Ну, у себя, в вагоне, во-он там, возле радиомачты, видите, — указал он в центр поселка. — Только разговаривать он с вами сейчас не будет — планерка идет.
— Ничего, подожду, — сказал Берестов и направился к вагончику на колесах, в окнах которого горел свет. Он поднялся по деревянной лесенке, вошел в крашеную прихожую и увидел вторую приоткрытую дверь, за которой слышались мужские голоса. Он заглянул сбоку — в небольшой комнате дым плавал клубами, и сквозь него Берестов разглядел человек шесть, которые сидели за грубым дощатым столом. В центре он увидел Бугрова. Тот восседал во главе стола в одной рубахе, с сигаретой в зубах и, рубая ладонью воздух, говорил, перекрывая всех хрипловатым баритоном:
