Беатрис оцепенела, заметив неуловимые изменения в выражении его лица, потемневшие серые глаза. Возможное развитие событий проникло в тишину, как солнце пробивается сквозь листву деревьев в лесу.
Девушка гадала, поцелует её Кристофер или нет.
И одно-единственное слово промелькнуло в её сознании.
Пожалуйста.
Кристофер напряг дрожащие мышцы. Сердцебиение отдавалось в ушах. Изо всех сил он старался понять, как произошло, что он совсем растерялся в этой ситуации. Громкий звук напугал его, и он действовал, не раздумывая. И ничего не осознавал, пока не обнаружил, что лежит на Беатрис, пытаясь защитить её… защитить их обоих. А когда в ушах затих шум, пришло понимание того, что он натворил.
Сбил беззащитную леди с ног! Бросился на неё, как ненормальный! Господи! Кристофер чувствовал себя потерянным, слегка помешанным. Возможно, он даже ушиб её.
Следовало бы помочь леди встать и принести ей искренние извинения. Вместо этого кончики его пальцев легли на её шею, лаская пульсирующую жилку. Боже, что он делает?
Прошло много времени с тех пор, как его обнимала женщина. Это было так приятно, что Кристофер никак не мог заставить себя освободить её. Мягкое тело баюкало женской силой, тонкие нежные пальчики продолжали поглаживать его по затылку. Ему никогда не приходилось видеть таких голубых глаз — прозрачных и тёмных, как бристольское стекло[27].
Кристофер старательно вспоминал причины, почему не следовало хотеть эту женщину. Он даже попытался вызвать образ Пруденс, но не преуспел. Закрыв глаза, он ощутил на своем подбородке дыхание Беатрис. Он чувствовал её всем телом: её запах проник в нос и горло, тепло просачивалось сквозь кожу.
Казалось, за все долгие месяцы и годы желание копилось для этой секунды, для этого прижатого им стройного тела. Он боялся того, что мог бы сделать с нею. Нужно было откатиться подальше, чтобы между ними появилось расстояние, но всё, что он мог, это продолжать накапливать ощущения соблазнительно поднимающейся и опадающей груди, разведённых ног под тяжелыми юбками. Её поглаживания пальцами по его шее одновременно вызывали приятную прохладу и заставляли гореть жаркой потребностью его плоть.
Он с отчаянием нащупал нежные руки и прижал над её головой.
Стало лучше.
И хуже.
Её взгляд бросал вызов, приглашал к ещё большей близости. Кристофер чувствовал силу и жар её желания, и всё в нём отвечало на этот призыв. Как зачарованный, он следил за расползавшимся по атласной коже румянцем и хотел бы последовать за ним пальцами и губами.
