— Как поживает Пруденс? — услышала она вопрос Кристофера. Ей было больно слышать нотки осторожного желания в его голосе.
— Достаточно хорошо, полагаю. Она проводит сезон в Лондоне. — Беатрис помолчала в нерешительности, прежде чем осторожно добавить: — Мы всё ещё подруги, но, вероятно, уже не такие близкие, как прежде.
— Почему?
Его взгляд вновь стал настороженным. Очевидно, любое упоминание о Пруденс заслуживало его самого пристального внимания.
«И ответственна за это я сама», — подумала Беатрис, выдавив слабую кривую улыбку.
— Видимо, наши интересы стали разными.
Меня интересуете вы, а её — ваши регалии.
— Вы с ней явно сделаны из разного теста.
Услышав сардонические нотки в голосе Кристофера, Беатрис подняла голову и с любопытством посмотрела на него.
— Не понимаю, что вы хотите этим сказать.
Кристофер немного помедлил с ответом:
— Я всего лишь имею в виду, что мисс Мерсер — обычная девушка. А вы… нет. — Его тон был немного снисходительным … в этом не приходится сомневаться.
И внезапно всё участие и доброта испарились, когда Беатрис осознала, что Кристофер Фелан совершенно не изменился в одном отношении: он относится к ней всё так же неприязненно.
— Мне никогда не хотелось быть такой, как все, — отметила Беа. — Такие люди обычно скучны и поверхностны.
Видимо, Кристофер воспринял это заявление как выпад против Пруденс.
— По сравнению с теми, кто приносит садовых вредителей на пикники? Никто не посмеет назвать вас скучной, мисс Хатауэй.
Беатрис почувствовала, как кровь отлила от её лица. Он оскорбил её. Осознание этого заставило девушку оцепенеть.
— Вы сколько угодно можете оскорблять меня, — бросила она, немного изумленная тем, что всё ещё может говорить, — но оставьте моего ежа в покое.
Резко развернувшись, Беатрис быстро зашагала прочь. Альберт заскулил и рванулся было следом за ней, поэтому Кристоферу пришлось позвать его обратно.
Беатрис не оглянулась, а лишь ускорила шаг. Достаточно плохо влюбиться в мужчину, который не любит тебя. Но гораздо хуже влюбиться в мужчину, который испытывает к тебе явную неприязнь.
Это казалось нелепым, но ей очень хотелось написать своему Кристоферу о том незнакомце, которого она только что встретила.
Она бы написала о том, каким высокомерным он был. О том, что он обошёлся с ней так, словно она не заслуживала ни малейшего уважения. Очевидно, он счёл её дикаркой и даже немного сумасшедшей. И самое худшее — возможно, он прав.
Ей пришло на ум, что, наверное, поэтому она предпочитала компанию животных общению с людьми. В животных не было неискренности, притворства. И от животного никто не ждал изменения характера.
