— Тьфу! Ну и чудной же мне сон приснился! — говорит. — Снилось мне, будто я — жаба старая…
— И быть бы тебе навек жабой, если б не этот проклятый парень, которого и чары-то не берут! — прошипел колдун.
Очнулся парень от сна. Схватил он колдуна да как сжал его в богатырских объятьях, так из того и дух вон! Только косточки хрустнули, и упал злодей наземь, как мешок муки.
Прогремели-пророкотали тут один за другим семь грозных раскатов грома, заколебался пол под ногами, и очутилась Слава с верным конем и парнем из проклятого города снова на земле. Сияет над ними бирюзовое небо, стелется безбрежная равнина, вся цветущими алыми розами покрытая. А от Кровавого моря ни следа! Будто его и не было.
— Как мне тебя, Слава, благодарить? — спрашивает парень, а сам перед ней на колени опускается.
Шепнул тут ему вещий конь:
— Возьми-ка ты ее на руки да садись ко мне на спину!
Схватил парень Славу на руки, усадил на коня и сам сел. Раскинул конь крылья и умчал их за облака. Мчатся они не год, не два, не девяносто два. Хорошо им! Забыло о них время, и они о нем забыли. И кто скажет, может, так и по сейчас и летают они в поднебесье. Люди говорят, что если где в какой стране беззакония творятся, там Слава и ее друг появляются — злодеев карают — и снова без следа исчезают.
Может быть и вправду так бывает. Не даром же люди говорят. Если бы не было ничего, не говорил бы народ.
Молодость без старости и жизнь без смерти
Жил-был когда-то богатый бей, но, знаешь, страшно богатый. Не было ничего на свете, чего бы он не имел, не было кушанья, которого бы он не отведал. А земли его расстилались так далеко вокруг, что их хватило бы на две страны. В конюшнях у него стояли, нетерпеливо постукивая копытами, целые табуны дорогих арабских скакунов с лоснящимися, как шелк, спинами и тонкими, точеными ногами. А если бы согнать куда-нибудь на равнину всех его волов, быков, коров, овец и домашнюю птицу, их было бы столько, сколько песка в море. Так богат был Муслим-бей. И был у него дворец, каких еще не видел свет, а в том дворце самое дорогое его сокровище — сын Аджим.
Ничего не жалел Муслим-бей для своего Аджима. Ничего не было для Аджима слишком дорогого. Отец одевал его в бархат, затканный золотом, подбитый дорогими мехами; он подарил ему коня, как воронье крыло, с седлом и сбруей, украшенными разными серебряными бляхами.
Самые известные учителя приходили, чтобы передать свою мудрость молодому уму Аджима; самые прекрасные рабыни увеселяли его пением и пляской и прислуживали ему.
