— Стой! — кричит.
Янош снял шапку и остановил жеребца у графской коляски. Тут граф поднял плетку и вдруг изо всех сил огрел лошадь. Граф по Яношу метил, да тот вовремя нагнулся, вот удар и пришелся по лошади. Всхрапнул жеребец, да как ударит задними ногами, коляску-то с графом и опрокинул.
Крики и проклятия графа были слышны за добрую версту. Напрасно бился он, красный, как рак, под опрокинутой коляской и старался вылезти из-под нее. Кучер спрыгнул на землю, а помочь не помогает — стоит, усмехается, на несчастного графа глядит. А потом подмигнул Яношу, да и говорит:
— Убирайся отсюда, парень, подобру-поздорову. Как выберется барин из-под коляски, не миновать тебе трепки.
Янош умчался на лошади, а кучер помог графу выбраться из-под коляски, на ноги встать.
— Где же этот мерзавец, этот бродяга? — были первые слова графа.
— Не знаю, ваша светлость! Сбежал, поди, пока я тут с коляской возился.
Ох, и ругался же граф! Гремел, грозил, а вернувшись в поместье, приказал подать себе в три раза больше еды, чем обычно. Стали повара ему на стол гусей и свиней подавать, а граф все ел да ел, просто страшно за него становилось. Наевшись досыта, приказал он позвать к себе Яноша. Только вошел парень, а граф как швырнет него золоченым подносом!
— Как ты смел, негодник, мне перечить? — кричит.
— А нельзя ли повежливее? — попросил Янош. — И что это у вас за привычка подносами швыряться?
Граф только рот разинул, сразу даже не нашелся, что сказать. Никогда еще не случалось, чтобы кто-нибудь так ему отвечать осмеливался.
А придя в себя, позвал приказчика и велел Яноша в подвал запереть.
Пошел граф в свою спальню, встал перед камином и зовет:
— Где ты, ведьма?
Послышался шум и гул, и появилась из трубы — верхом на помеле Колдунья-Железный-Нос… Стоит, дрожит, на графа взглянуть не смеет.
— Слушай, ведьма! — начал граф. — С некоторых пор, вижу я, ты только глупостями занимаешься, ничего дельного не делаешь. Слышно, крестьяне меня обкрадывают, дрова из лесу вывозят, а ты и не думаешь их пугнуть.
— Прости меня, батюшка-граф! — заныла ведьма. — Уж больно я одряхлела! Теперь разве только ребята, глядя на меня, пугаются…
— Смотри, подтянись!! — неумолимо продолжал граф. — Не сумеешь крестьян в страхе держать, не будет тебе житья на белом свете!
— Делаю, что могу, ваша светлость! — захныкала колдунья, и нос ее печально повис над подбородком.
Ругал ее граф, ругал, а потом вдруг и говорит:
— Я там, в подвал одного смутьяна, батрака, запер, Яношем зовется. Ступай-ка, поучи его уму-разуму!
