– Сказать по правде, я ищу одну девушку, – Гжегош решил говорить начистоту.
Весельчак даже взвыл от хохота.
– Одну? – переспросил он. – Всего только одну?
– Мне довольно и одной, – резко ответил Гжегош.
Его новый знакомец сразу посерьезнел, дружески потрепал его по плечу.
– Прости. Я не предполагал, что для тебя это так серьезно. Одну, говоришь… – Он с трудом удержался от улыбки. – Я тебе вот что скажу. Когда разыскиваешь «что-нибудь» – к примеру, пару девчонок, более-менее симпатичных и податливых в постели, – найти это куда проще. А вот если – да упасут тебя от этого милосердные боги, если таковые найдутся! – если тебе нужна какая-то определенная девушка, и при том только она одна… Вот это хуже всего. Хоть сто красавиц тебе повстречайся, а все не то.
– Ты очень точно обрисовал мою ситуацию, – слабо улыбнулся Гжегош. – Та девушка – моя невеста. Ее похитила банда гирканцев…
Он подробно описал внешность Ксаны и в конце концов, поддавшись настойчивым уговорам нового приятеля, подробно рассказал о том, как преследовал похитителей. Гжегош умолчал только о демоническом хохоте, который слышал в степи. Теперь, когда столько всего осталось позади, молодой запорожец и сам начал сомневаться в том, что действительно слышал этот смех.
Некоторое время весельчак слушал рассказ Гжегоша с праздным любопытством, но затем он насторожился.
– Погоди-ка… Кажется, я знаю, о ком ты говоришь.
У Гжегоша так и подпрыгнуло в груди сердце.
– Правда?
Он схватил весельчака за плечи, развернул к себе. Лицо Гжегоша побледнело, безумная надежда исказила его черты.
– Ты знаешь, где Ксана?
– Да погоди ты, выпусти меня! – отбивался его собеседник. – Какой ты бешеный! Положим, я помню гирканцев и девушку… Тебе повезло, парень! Они здесь побывали, точно. Красивая девушка, немного на тебя похожая – как я сейчас соображаю.
Гжегош стиснул его руку, точно клешами.
– Как она выглядела?
– Красивая. Разве ты глухой? Я ведь только что это сказал!
– Она была здорова? Не казалась больной? Они хорошо с ней обращались?
– Боги, да ты обезумел! Разумеется, они обращались с ней хорошо. Стал бы ты портить добротный товар?
Гжегош отчетливо скрипнул зубами.
– «Товар»? Ты называешь ее «товаром»?
– Я пытаюсь рассуждать, как они… Никто не бросит кхитайский шелк в грязь и не будет мять топкую серебряную посуду, не так ли? Так почему же ты воображаешь, будто с красивой рабыней кто-нибудь поступит иначе? Нет, она была тепло одета и сытно накормлена.
