– Ты старый пройдоха, – сказал Эдред старому жулику, – но этим-то ты мне и нравишься. Я наводил о тебе справки.
– Мой новый господин мудр, – поклонился старик.
– Будешь управлять моим домом, – сказал ему Эдред. – Я оставлю тебе деньги. Постарайся увеличить сумму, я знаю, тебе это по плечу.
Старик скорчил неопределенную гримасу, которую можно было истолковать как согласие.
– Я хочу, чтобы в каждый мой приезд дом становился все краше, – продолжал Эдред. – Я не буду требовать от тебя полного отчета – этого не нужно; но мне необходимо чувствовать себя здесь уютно. В безопасности, понимаешь?
– Все будет сделано, – обещал старик.
И у Эдреда не было повода для недовольства домоправителем. В доме всегда было прибрано, имелся припас съестного и выпивки (весьма недурной). Да и состояние Эдреда постоянно росло. О том, сколько денег старик присвоил, Эдред никогда не спрашивал. Он считал, что если домоправитель и ворует, то… то считать это кражей было бы несправедливо. Старый жулик просто берет свое.
Пускай. Заслужил.
Эдред привел Ксану в свой дом не без гордости, однако девушка вся сжалась, едва лишь дверь закрылась за ней.
Эдред огляделся но сторонам, отмечая обновы. Так, новые шторы в дверном проеме. Очень красивые. Кхитайский шелк, не иначе! И узор замечательный: драконы, охотящиеся на рыб.
Новая скамья взамен старой, тоже весьма изящная. Да, старик потрудился. А вот и он сам.
Домоправитель спешил навстречу господину, простирая руки.
– Счастлив вас видеть! – кричал он, спотыкаясь на ходу.
– Я гоже рад, что вернулся, – отозвался Эдред. – Смотрю, ты кое-что сделал в доме.
– Я стараюсь изо всех сил, – поведал домоправитель. Тут он заметил Ксану и отшатнулся, как бы в изумлении.
– Какая несравненная красота! Кто это?
– Моя рабыня, – ответил Эдред. – Возможно, когда-нибудь я назову ее женой. Но не сейчас. Сейчас мне некогда – дела еще не закончены…
Ксана молча смотрела на домоправителя. Он проницательно щурился, разглядывая девушку. И, как заметила Ксана, хотя лицо домоправителя расплывалось в дружеской и немного подобострастной улыбке, глаза его оставались серьезными.
– Отчего ты держишься так, словно тебе здесь нехорошо, дитя мое? – спросил домоправитель.
– Мне действительно… нехорошо, – ответила Ксана тихо и оглянулась на дверь. – Я не люблю закрытых комнат. Слишком тесно. И… здесь нет воздуха.
Она побледнела и раскрыла рот, как рыба, выброшенная на берег.
– Она задыхается! – удивленно проговорил Эдред.
