Конан медленно перевел взгляд на свою маленькую хозяйку. Дин прикусила губу, словно размышляя, что же ей делать дальше. Конан подумал о том, что царственные манеры девочки удивительным образом сочетаются с пестрыми лохмотьями уличной плясуньи. Она была странная. И недобрая.
– Афза, – повторила Дин, – я хочу видеть его прошлое…
– Кто он такой? – ровным низким голосом спросила женщина.
– Он мой раб, – сказала Дин. – Делай с ним что хочешь. Только зря не мучай.
Последняя фраза прозвучала довольно зловеще, и Конан невольно обернулся в сторону двери.
– Стой, – негромко произнесла Дин.
Он замер. Происходящее правилось ему все меньше и меньше. В доме Афзы явственно пахло колдовством, и от этого у варвара волоски вставали дыбом на загривке. Он ненавидел любые чары.
Однако то ощущение, что исходило от Дин, было сильнее чар. Конан мог бы поклясться, что девочка – не колдунья.
– Иди сюда, – позвала Дин. – Иди же, не бойся.
Он шагнул к ней, сильно побледнев под густым загаром. Дин услышала, как он скрипнул зубами.
– Ты поможешь мне, Афза? – спросила Дин. Афза медленно, задумчиво сказала:
– Он может не выдержать. И рана у него плохо зажила.
– Откуда ты знаешь? – спросил ее Конан. – Откуда тебе знать про мои раны?
– Лучше покажи, где она.
Конан привычно провел ладонью по ребрам с правой стороны.
– Тебе повезло. Немного ниже – и задели бы печень. – Афза снова повернулась к девочке. – Он может не выдержать, Дин.
Вместо ответа Дин протянула руку к Конану, и он, повинуясь против своей воли, опустился на земляной пол. Афза, помолчав, принялась перебирать кувшины и глиняные чашки, расписанные бледно-голубой глазурью. Они стояли в большой нише, под которой лежали пять или шесть совершенно новых ковров. Афза равнодушно встала на них ногами, словно такая вещь, как ковры, не имели в ее глазах никакой цены. Кувшины глухо позвякивали.
– Возьми из печки огонь, Дин, – сказала Афза, не оборачиваясь.
Конан увидел невысокую медную жаровню, по форме повторяющую древний храм богини Алат. Дин присела перед круглой жестяной печкой, тихонько гудевшей в углу, возле входа. В полумраке засветились угли. Зная по опыту о том, какие отличные результаты дают пытки раскаленным железом, Конан втайне похолодел.
Не обращая внимания на его застывший взгляд, Дин голой рукой взяла из печки пылающий уголь, дунула, чтобы дать разгореться, и положила на жаровню. Потом небрежно бросила горсть сероватых комков какого-то благовония, и неожиданно в комнате стало очень свежо.
