Туризинд молчал, не находя слов. Конан угрюмо озирался по сторонам, как будто старался запомнить дорогу. Странно, что незнакомцы – кем бы они ни были – не завязали им глаза. Вряд ли они настолько доверяют своим пленникам, которых только что спасли от болотных людей.
«Боюсь, они перережут нам горло после того, как хорошенько расспросят нас обо всем, – думал Туризинд, поглядывая на своих молчаливых спасителей. – Что ж, они в своем праве. В конце концов, нас сюда никто не звал. Мы свалились на эти болота, как снег на голову, и тотчас принялись здесь хозяйничать».
Как бы ни была справедлива эта мысль, она ни в малейшей степени не утешала. В справедливости, как заметил Туризинд, вообще редко можно было найти что-либо отрадное. Обычно она разит беспощадно, и спорить с нею – бесполезное занятие.
Дертоса уже пришла в себя, однако глаз не открывала и старалась не шевелиться. Туризинда это обстоятельство также немало заботило. Девушка оставалась твердой даже под кнутом палача.
«Конечно, она стонала и даже кричала, но кто тут останется спокойным! Туризинду доводилось видеть, как взрослые сильные мужчины рыдали точно дети, когда дело доходило до экзекуции. Но если тело Дертосы страдало, душа ее оставалось безмятежной.
Не смущалась она и потом. Когда Конан недвусмысленно высказывался по поводу ее поведения и способа зарабатывать на жизнь, она сохраняла равнодушие.
Во время нападения болотных людей она лишь один раз вскрикнула от неожиданности, когда один из первых пузырей разорвался возле нее, но затем хранила молчание.
И лишь когда их спасли, она совершенно потеряла голову. Следовательно, она знает этих… – нет, не людей, вовремя поправил себя Туризинд, – этих лигурейцев. Этих потомков атлантов и ахеронцев… И ей отлично известно, чего от них можно ожидать. Судя по ее реакции – ничего хорошего. Что ж, следует приготовиться к худшему. Туризинд сжал губы. Иногда лучше ничего не знать заранее, это помогает собрать силы в кулак».
Пленников доставили в лагерь. Среди деревьев горел большой костер, и десяток разноцветных шатров стояли кругом. Самый большой из них был золотого цвета, шелковый, расшитый яркими красными цветами. Другие были синими или красными, также с богатыми украшениями: длинные кисти свисали с опор и шевелились на ветру, многохвостые вымпелы развевались на шестах между шатрами.
Пленникам показали их место – неподалеку от костра, но в максимальном удалении от большого золотого костра, – и оставили в одиночестве. Туризинд, правда, ни на мгновение не сомневался в том, что за ними пристально следят. Но сами стражи заметны не были: они где-то скрывались.
