– Эти существа могут ощущать страсти, которым мы все подвержены, – пояснил тот – Ихолотиллии были созданы такими, чтобы одним своим видом внушать ужас. Именно человеческий страх они чувствуют так же, как мы, например, ощущаем запах.
– Ну и мерзость! – пробормотал Стефанос, осторожно приближаясь к озеру.
При этих словах у самой поверхности воды показалась уродливая белесая морда. Казалось, неведомое существо напряженно вглядывается и вслушивается в происходящее перед ним.
– Вот именно, – продолжал маг спокойным и размеренным тоном, как если бы перед ним были ученики, с жадностью ловящие каждое его слово. – Страх и отвращение, вот чувства, которые охранники подземных глубин улавливают лучше всего. Поэтому, если мы хотим покинуть подземелье целыми и невредимыми, мы должны отрешиться от всяких эмоций. Помните: спокойствие и уверенность в себе – вот ключи к успеху!
Конан и его спутники молча внимали, в душе сознавая, что от них только что потребовали нечто очень трудное, если не сказать непосильное. Даже самый отважный человек не может хотя бы на краткое время полностью отрешиться от чувств. Трусов среди аквилонцев никогда не было; но ярость, азарт погони, гнев – их-то куда денешь? Все это можно скрыть от окружающих, но как их подавить внутри себя самого?
Вряд ли кому-то из обычных людей дано стать таким же бесстрастным как последователи учения о Великом Равновесии, обитающие в пещерах на полуденной стороне Кензанкийских гор.
Конан уже собрался предложить магу поискать иной путь, но гиперборейский колдун остановил короля:
– Подожди, в моей власти сделать так, что эти создания не заметят людей. Чувства, которые побуждают их злобу, на некоторое время просто уснут в наших сердцах.
– А мы не останемся такими навсегда? – с беспокойством перебил его Каврат, ростом и статью лишь немного уступающий самому Конану. – А то окажешься в постели с хорошенькой женщиной, а каких-то чувств как не бывало…
Все дружно расхохотались, несмотря на то, что обстановка вовсе не располагала к веселью.
Еле заметно улыбнувшись, магистр Гристиан раскинул руки, как если бы он собирался обнять всех присутствующих разом, с каждого пальца его слетело нечто вроде тонкой струйки дыма, тут же растаявшей в воздухе.
Через несколько ударов сердца на путников снизошло поистине неземное спокойствие. Все на свете разом перестало их волновать, все чувства, вдруг потеряли свое значение. Казалось, появись здесь по воле случая самые дорогие им люди – спутники Конана равнодушно прошли бы мимо.
