Сухо говорил автору «Молодец» — и продолжал искать следующие ошибки.
Считаю ли это правильным? У меня такое мнение: ко всем нужен свой подход. Да, говорят, что человека можно всему научить. Но если ему что-то не дано, учи не учи — толку не будет. Не дано — значит не дано.
По внешнему виду Бескова редко бывало понятно, доволен он или расстроен. Если мы крупно выигрывали, я не видел, чтобы он с радостным выражением лица забегал в раздевалку и кричал: «Молодцы!» Нет, спокойно заходил, вставал где-то сбоку и начинал кому-то что-то объяснять.
Тренировки Бескова обычно строились следующим образом. Сначала шла небольшая разминка, а потом мы играли в квадрат: пять на два, четыре на два… Следом — технический комплекс. Все шло через работу с мячом, В конце тренировки — удары по воротам и, может быть, небольшая двухсторонка. У Романцева, когда он пришел в «Спартак», на занятиях было практически все то же самое.
Да, возможно, тренировки казались однообразными, но они приносили свои плоды. И нам — тем, кто выступал в «Спартаке», они нравились. За счет этой работы мы и обыгрывали всех подряд. Не спорю: возможно, чего-то в наших занятиях не хватало. Футбол не стоит на месте. Кто-то постоянно что-то придумывает, ищет новые ходы. И это правильно. Но мы в «Спартаке» постоянно занимались по строго апробированной системе. А раз результаты она давала, значит, в ней было много хорошего.
Если на тренировке Бескову не нравилось, как футболисты выполняют упражнение, он мог остановить занятие и сказать: «Начинайте все сначала». Он не кричал, но ребята были словно под гипнозом. Они не спорили и понимали: надо делать так, как говорит тренер. Может, кто-то и бурчал, но про себя.
Говорили, что в межсезонье 1988/89 Бесков собрался кардинально перетряхнуть состав. И ветераны взбунтовались. Вдобавок, как я понял, у тренера было далеко не все гладко в отношениях с начальником команды Николаем Петровичем Старостиным. Впрочем, я в эти детали не влезал. Мое дело было — тренироваться и играть.
Потом задавались вопросы: «Почему некоторые футболисты, к которым Бесков хорошо относился, и в том числе Мостовой, не заступились за тренера?» Но я изначально не лез во все эти дела. И был далек от внутрикомандных интриг. Да и потом — что бы значило мое слово, на тот момент совсем еще сопляка? Таких, как я, было еще двадцать человек в дубле. Мое отличие от них было лишь в том, что я выступал в основе, так как Бесков ко мне замечательно относился. Но я старался оправдывать доверие исключительно игрой, а не вступлением в какие-то там коалиции. Я полностью отдавался на футбольном поле, так как понимал — это главное, что от меня нужно. А старшего тренера я обязан был слушаться в любом случае, кем бы он ни был.
