– Чавалэ, скоро вы? – в калитке показались двое из братьев Конаковых. – Наши уже все на улице, ждут. От Ворониных сани прислали.
– Идем. Кузьма, слезай! Варька, живо!
Как и предсказывала Марья Васильевна, хоревод велел ехать к Ворониным лишь некоторым. Десять человек уже стояли у ворот Большого дома. Их ожидали двое просторных саней, запряженных красивыми игреневыми лошадками. Илья с Варькой последними вскочили в сани, и игреневые, подняв снежную пургу, рванули с места.
На Пречистенку подкатили в сумерках. Большой особняк дома Ворониных смутно белел из-за чугунного узора решетки. С высокого крыльца навстречу цыганам сбежал седой слуга:
– Яков Васильич, ну наконец-то!
– Ждут, Феофилактыч?
– А как же! Еще бы! Уже три раза спросить изволили! Просим к их сиятельству наверх!
– С богом, чавалы, – серьезно пожелали привезшие хор извозчики.
Чугунные ворота распахнулись, и цыгане цепочкой пошли по расчищенной от снега дорожке к дому.
Сначала Илья увидел лестницу. Широкую, белую, всю сверкающую, покрытую ковром, на который, казалось, страшно ступить сапогом. Илья так и замер у его мохнатого края, но, увидев, как решительно идут по нему другие, шагнул тоже. Украдкой посмотрел наверх. Потолок был высоко-высоко, голова закружилась от сияния свечей в огромной хрустальной люстре. По розовым стенам вилась позолота, толстые белые ангелы поддерживали макушки колонн. Илья растерянно шагнул в сторону. Уж на что у Баташева богато было, но такого…
– Идем, – чуть слышно сказал Митро. Сбоку мелькнуло улыбающееся лицо Варьки. Сестра держалась совершенно свободно, и, глядя на нее, Илья немного успокоился.
Они толпой поднялись по сказочной лестнице, миновали длинный, освещенный гроздьями свечей коридор, прошли бесконечную анфиладу комнат. Взгляд Ильи натыкался то на белую статую, то на массивный, увешанный бронзовым виноградом канделябр, то на картину с голой, развалившейся поперек кровати бабой. Илья даже замедлил шаг возле нее и убедился: точно, совсем голая. В лицо ударила кровь, он поспешно отвернулся и поискал глазами Варьку: не видела ли, спаси бог, она. Но другие цыгане почему-то не обратили на срамную бабу никакого внимания. Хор пересек последний коридор и остановился перед распахнутыми дверями.
Это была небольшая комната с натертым паркетом, канделябрами и диванами вдоль стен. Горели свечи, желтые огоньки отражались в паркетном зеркале, прыгали по стенам, дрожали в черных стеклах высоких окон. У дальней стены темнел камин с догорающими в нем углями. На диванах и стульях сидело несколько человек. Все они были молоды, все – в офицерской форме. Цыган встретили восторженными возгласами. Один из гостей, почти мальчик, в форме поручика радостно отсалютовал цыганам бутылкой с шампанским, помахал Насте. С низкого, обитого зеленым бархатом дивана поднялся хозяин – граф Воронин. Он быстрыми шагами пересек комнату.
