История одной любви | страница 47



Я была у тебя дома, и меня встретили замечательно. Как хорошо, когда родители без предрассудков! Твой папа просто молодец. Он был ко мне очень ласков и внимателен и советовал быть с тобой построже. Как будто я и так не строгая! А какая хорошая у тебя мама! Ведь я ее, по существу, не знаю, а она приняла меня как родного человека. И главное, она не считает, что я сбила тебя с толку, задурила тебе голову. Ты должен очень любить своих родителей. Родителей, говорят, не выбирают, а если бы и выбирали, то лучше бы ты все равно не выбрал.

А ты меня еще любишь? Часто меня вспоминаешь? Сколько раз в день? Один или два? Я тебя вспоминаю каждую секунду. Я все больше и больше тебя люблю. Я хочу расцеловать каждую твою клеточку, мой славный, милый, любимый, золотой мой муж! Наконец-то я перестала этого слова стыдиться. Ты мой муж, и если ты вдруг исчезнешь, то сразу исчезну я. Без тебя мне не надо ни ребенка, ни Москвы, ни солнца — ничего!

Ну вот, меня мама зовет. А я ничего не успела написать. Мама в самом деле очень больна, хотя находится не в больнице, а дома. У нее нервное расстройство.

Сереженька, милый, до свидания! Пожалуйста, хорошенько ешь. Ты ведь можешь все есть, не то, что я — одно соленое. Видишь, какие глупости я пишу?

Целую, целую, целую, целую, целую

твоя Катя.

Передай от меня привет Тоне. То, что она просила, я купила».

11

В конце ноября я улетел в командировку. Сначала побывал в Красноярске, а затем дела привели меня в Москву. Хлопот и беготни по этажам Всесоюзного комитета было много. Я клянчил аппаратуру, подписывал бумажки, уточнял сетку вещания, знакомился с редакциями. После трех лет безвыездного сиденья в нашем тихом округе Москва ошеломила и подавила меня. К вечеру я без ног валился на гостиничную кровать и засыпал. Но однажды выдалось свободное время, я позвонил в справочную и узнал номер домашнего телефона Наумовых. На звонок ответил мужской голос. Я попросил пригласить Катю.

— Кто ее спрашивает?

Пришлось представиться.

— Одну минуту! — сказал мужчина и пропал.

После небольшой паузы в трубке раздался женский голос:

— Борис Антонович?

Это была не Катя, а ее мать Вера Александровна. Она выразила удовольствие, что говорит со мной, поинтересовалась, где я остановился, и трагическим тоном сообщила, что Катя три дня назад уехала… Я справился о здоровье Веры Александровны и услышал, что «до поправки еще далеко». Собственно, говорить было больше не о чем.

— Если вы располагаете свободным временем, мы с мужем будем очень рады видеть вас у себя. Приезжайте, пожалуйста, сейчас.