Но зачем и кому это могло понадобиться?
Зал ожидания в аэропорту немного напоминал сцену из «Того, что грядет», разве что люди там не носили белых халатов, не были праздными и невозмутимыми.
Все места на скамейках оказались заняты. Герцог нашел пару свободных квадратных футов на полу за колонной и усадил там Джонни на чемодан.
— Теперь все у тебя в порядке. Вот билет. Вот журнал. Ажур. — Желая взглянуть на часы, Герцог сделал резкий угрожающий жест.
— Надо бежать. Вот еще что, мой мальчик, напиши мне свой адрес, как только он у тебя появится. Чтобы я мог переправлять тебе почту, и все такое. Ох, чуть не забыл. — Он нацарапал что-то на клочке бумаги и передал клочок Джонни. — Простая формальность. Уплатишь, когда захочешь. Подпиши здесь.
На бумажке было написано: «Я должен тебе 50$». Джонни подписал, чувствуя, что немного лучше узнал Герцога.
— Тэк-с. Все верно.
— Герцог, — вдруг спросил Джонни, — Мэри беременна? Да? — На лице у него было задумчивое выражение.
— Надо думать, — добродушно отвечал Герцог.
— Почему ты не дашь ей шанс? — через силу спросил Джонни.
Герцог не обиделся.
— Каким образом? Скажи правду, Джонни, ты что, можешь представить меня счастливым новобрачным? — Он потряс руку Джонни. — «Слово да сказано будет и пусть ты уйдешь; хоть слышать то слово нет сил — ну и что ж; томлюсь я в тиши средь печалей одних; но губы, к спиртному приникшие, губ не коснутся моих!» — С застывшей улыбкой, как у Чеширского кота, он растворился в толпе.
Неловко восседая верхом на чемодане, один среди толпы, Джонни вдруг обнаружил, что рассуждает в выражениях одновременно и более жестких, и более длинных, чем обычно. То, как он размышлял, когда рисовал, или уже нарисовал, или собирался рисовать, тоже происходило совсем по-другому, а ведь он, бывало, целыми днями ничем другим и не занимался. У него, Джонни Борниша, был талант. Талант иногда определяют как Божий дар, что большинство людей, талантом не обладающих, путают с подарком из-под рождественской елки.
Тут все было совсем по-другому. Это и мучило, и приводило Джонни в восторг, и занимало такое место у него в голове, что множество практических деталей туда пробиться уже не могли. Без преувеличения, талант просто преследовал его, и когда время от времени, как, например, сейчас, хватка ослабевала, на лице у Джонни появлялось комичное выражение, как у человека, который только-только проснулся и обнаружил свои карманы очищенными, а ботинки — обгоревшими в результате злой шутки.
