Он ее сыграл, а я от изумления и восторга начала прыгать и хлопать в ладоши, восклицая: «Ян Абрамович, это же потрясающая песня!» Он смотрел на меня с удивлением и при этом очень смущался, что вообще было ему присуще.
А вскоре я уже пела эту песню в авторских концертах Яна Френкеля и просто в концертных выступлениях. Песня называлась «Август», на стихи Инны Гофф.
Начало самостоятельного пути
Начался новый этап моего творческого, уже самостоятельного пути. Была весна 1966 года. Все казалось прекрасным. Меня начинали узнавать, что вносило в мою жизнь какую-то особую радость и ожидание чего-то нового, до того неизведанного.
Френкель пригласил меня поехать с его авторским концертом, к которому я подготовилась, выучила еще несколько его песен. В концерте участвовал известный поэт Константин Ваншенкин. Выступления должны были состояться и в Ленинграде. Публика, перед которой мы выступали, была преимущественно молодая, наши песни пользовались огромным успехом, а особенно хорошо принимали «Август», песни на стихи К. Ваншенкина и, конечно же, «Любовь-кольцо».
Однажды вечером после концерта в Ленинграде ко мне в номер кто-то постучался. «Кто там, войдите!» На пороге стоял Я. Френкель. «Нина, вы что-нибудь ели?» — «Нет», — ответила я. Он достал бутылку молока, одну булочку и сказал: «Вам половина и мне половина». Я была очень тронута его заботой.
Вспоминаю наше с Френкелем выступление в Лужниках, где праздновалась годовщина Комсомола. Трибуны были переполнены людьми. Шел концерт, объявили Яна Абрамовича, который сел за рояль и спел несколько любимых и популярных в ту пору песен, затем, подойдя к микрофону, который был поднят очень высоко под его рост, стал объявлять меня. В зале раздались бурные аплодисменты. Я подошла к микрофону. Публика начала смеяться, ведь оба мы напоминали смешных персонажей Пата и Паташона.
Он смотрел на меня сверху вниз, я смотрела на него снизу вверх. Картина выглядела смешной. Затем Ян Абрамович начал медленно опускать стойку с микрофоном, подбирая правильную для меня позицию. Люди на трибунах смеялись все громче, а когда Френкель установил микрофон на достаточной позиции — а это означало на уровне своих бедер, что быдо для меня в самую пору — зал разразился диким хохотом, который невозможно было остановить. Наконец, когда стало тихо, Френкель спросил меня: «Нина, вам так удобно?» — и зал опять начал хохотать.
В ту же весну мы приехали в Днепропетровск, где параллельно с нами выступал Ансамбль скрипачей Большого театра. Руководитель этого коллектива Ю. Риентович подарил мне букет цветов, на который я смотрела и не верила тому, что все это происходит со мной.
