в тяжелой золотой раме над камином. На ней — длинные черные перчатки и игнорирующее силу тяжести платье из «Джильды». Благодаря сделанной вручную ретуши кожа ее напоминает старинную слоновую кость, и с глазами что-то странное — уж не различаю ли я, часом, лишнюю складочку эпикантуса?
В дальнем конце комнаты шумит вода в туалете, распахивается и вновь закрывается дверь. Доктор Хо раздвигает прозрачные занавеси точно туман, подлетает ко мне, хватает меня за локоть и впивается в него пальцами.
— О, как плохо, — сетует он, — очень-очень плохо. — И ведет меня — а руки у него чуть влажные — сквозь завесы к смотровому столу, обитому бледно-зеленым винилом. Накрывает стол белой фланелевой простыней, усаживает меня. Чуткие руки — на моих коленях. — Как давно вы болеть?
— Да на самом-то деле я не больна. Просто голова ноет, и… и какое-то кожное раздражение. Думаю, может, фурункул.
— Голова болеть — весь организм болеть, — поправляет он. — Символ дисбаланса в система, то да се. Мой отец бывать доктор покойной вдовствующей императрица Китая. О, вот у нее голова быть… — Следует пространный анекдот про черную жемчужину, каковую вдовствующая императрица не то отхаркнула, не то, наоборот, проглотила на смертном одре. Доктор Хо становится то более, то менее вразумителен, в зависимости от того, забавляют его излагаемые события или шокируют. Пересказывая забавный эпизод, он хихикает, при скандальном — понижает голос до шепота. Как полагается приличной иностранке, я киваю и улыбаюсь — дескать, все понимаю, — забывая, что и он здесь — чужой.
Когда он вроде бы слегка успокаивается — я так и не поняла, это он или его отец служили покойному императору Китая в местечке под названием Манчжоу-Го[57], — я указываю пальцем на собственный отнюдь не венценосный лоб.
— Вот здесь пульсирует.
Он сосредоточивается на точке чуть выше моих глаз и посередке. Его длинные седые волосы, задевающие пурпурный шарф вокруг шеи, падают на один глаз.
— Очень странно. — Он ощупывает мой лоб. — Точно большой прыщ, только никакой прыщ нет, то да се.
— Иногда еще выделения бывают, — сообщаю я.
— Выделения?
— Ну, вроде… как слезы.
— Может, ваш третий глаз грустный. Мы стимулировать эндорфины, вы чувствовать лучше. Может, не сразу. — Он тянется к маленькой стеклянной коробочке. — Как часто вы приходить?
Я в растерянности.
— Сколько раз вы приходить на прием?
— А сколько нужно, как вы считаете?
— О, — доктор Хо резко встряхивает головой, — два-три раза две неделя, потом будем посмотреть. — Снимает крышку со стеклянной коробочки. На ватной прокладке — четыре тонкие серебряные иголки. — Вы столько много раз заплатить?
