В наушниках раздался ее голос:
— У тебя все в порядке?
— А как же, — отозвался он.
Роджет осторожно наклонился к зеленой поверхности, стараясь не касаться коленями темного коррозионного участка.
Работа с портативным сварочным аппаратом особых навыков не требовала. Пламя вырвалось из сопла и омыло темную поверхность. Роджет даже через скафандр почувствовал жар.
В темном материале образовалась глубокая обугленная впадина, и зеленая масса немного оттянулась от корпуса. Такого астронавт даже не ожидал. Приободрившись, он попробовал еще.
Поверхность под ним внезапно задрожала, и Роджет в панике вскочил — как раз вовремя, чтобы избежать накатившей снизу волны.
Но слишком поздно. Роджету показалось, будто его огрели могучим молотом.
В ушах страшно зазвенело, а перед глазами повисла пелена. Роджет заморгал, попытался поднять руку. Та, казалось, намертво пристала к телу. До смерти напуганный, он попробовал подняться и не смог. Когда в глазах прояснилось, он понял, что распростерт лицом вниз на каком-то широком диске, всплывшем из зеленой массы. Все металлические части скафандра были накрепко прикованы к поверхности. Сварочный аппарат лежал в нескольких дюймах от правой руки.
Еще какое-то время, не желая поверить в случившееся, Роджет пытался шевелиться. Но вскоре прекратил и просто лежал в плену собственного скафандра, упираясь взглядом в мутную зеленоватую поверхность.
Внезапно послышался голос Френсис:
— Лео, что-нибудь случилось?
— Сел в лужу, как последний дурак, Френсис.
Роджет услышал, как она со стуком захлопнула шлем, и тревожно добавил:
— Только не приближайся к светлому участку, а то и тебя прихватит.
Прошло еще некоторое время, и Френсис вынесла заключение:
— Не знаю, что и делать, дорогой.
К Роджету уже вернулось спокойствие. Астронавт вспомнил, что кислорода в скафандре осталось максимум на час, так что дергаться не стоит.
Некоторое время спустя он позвал ее:
— Френсис?
— Что?
— Время от времени перекатывай корабль, ладно? А то доберется до проводки или еще куда-нибудь.
— Хорошо.
Потом они перестали разговаривать. Осталось так много недосказанного, но было слишком поздно.
