Мы навещаем приятеля Стрэпа. — Его описание. — Его совет. — Мы отправляемся к мистеру Кринджеру. — Нам отказывают в приеме. — Происшествие со Стрэпом — Его поведение вслед за этим. — Необычайное приключение, лишившее меня всех моих денег
Днем мой сотоварищ предложил пойти к своему приятелю, который, как мы знали, жил по соседству; мы отправились туда, и нам посчастливилось застать его дома. Этот джентльмен, прибывший из Шотландии три-четыре года назад, открыл в городе школу для обучения латыни, французскому и итальянскому языкам; но глазным образом он преподавал английское произношение по методе, самой скорой и необычной из всех, какие применялись доселе, и если его ученики говорили так, как их учитель, то надо сказать, что сию последнюю свою задачу он решал отменно. Ибо, хотя я легко понимал каждое слово с той поры, как прибыл в Англию, три четверти слов из его диалекта были непонятны мне так же, как если бы он говорил на арабском языке или на ирландском. Был он среднего роста и весьма сутулился, хотя едва достиг сорока лет; лицо его было ужасно попорчено оспой, а рот растянут от уха до уха. Он был облачен в халат из шотландки, перехваченный вокруг талии старым сержантским поясом, и в парик с косицей и тупеем высотой в три дюйма по моде эпохи Карла Второго.
Радушно встретив Стрэпа (приходившегося ему сродни), он осведомился у него, кто я таков, и, узнавши, пожал мне руку и сказал, что учился в школе с моим отцом. Ознакомившись с моим положением, он заверил меня, что готов мне служить по мере сил — советом или чем-нибудь иным; говоря это, он смотрел на меня весьма пристально, ходил вокруг меня и бормотал: «Господи Иисусе! Ну, и вид!» Скоро я разобрал его восклицания и сказал:
— Мне кажется, сэр, вам не нравится мой костюм?
— Костюм? — переспросил он. — У себя на родине вы можете называть это как угодно, но, клянусь, здесь это маскарад… Ни одна христианская душа не впустит к себе в дом такую фигуру! Не понимаю, как это собаки за вами не охотятся! Вы были на Сен-Джемской рыночной площади? Клянусь, вы похожи на двоюродного брата орангутанга!
Услыхав такие речи, я призадумался и задал ему вопрос, допустят ли меня завтра к мистеру Кринджеру, от которого весьма зависело пристроить меня к какому-нибудь делу.
— Мистер Кринджер, мистер Кринджер… — повторил он, поскребывая щеку. — Может быть, он и достойный джентльмен… ничего дурного я о нем не слыхивал, но вы зависите от него одного, что ли? Кто рекомендовал вас ему?
