Пройдя несколько кварталов, мы очутились в стильной сине-шафрановой квартире Фумико, расположенной в сияющем огнями небоскребе в Харадзюку, и, пока она пребывала в залитой янтарным светом ванной, занимаясь всеми таинственными каббалистическими процедурами, выполняемыми обычно женщинами, прежде чем скользнуть в постель и лечь рядом с высоким, темноволосым и возбуждающим их чужестранцем, я выключил лампу и зажег у постели свечу. Лежа на безупречно гладкой, пепельно-серой хлопковой простыне, я лениво следил за психоделическим кружением теней на потолке, пока не появилась Фумико в отделанном кружевами, цвета слоновой кости пеньюаре и не замерла в позе, точно копирующей предложенную журналом «Озорные неглиже». Окинув ее глазами, я конвульсивно шумно глотнул: благодаря смещению угла зрения или же колебанию пламени свечи ее слегка опущенное лицо сделалось вдруг лишенным всяких черт сплошным гладким пятном.
К моей чести, на этот раз я не вскрикнул, но, хотя Фумико почти сразу же обрела свой обычный вид (весьма, надо отметить, приятный и сексуальный), я уже потерял способность двигаться по пути взаимного воспламенения. Что, если, когда она будет сверху, а я распластан под ней, черты лица вновь исчезнут и уже не вернутся? Перспектива была, что уж тут говорить, не из радужных, и после парочки вялых попыток я встал и пробормотал что-то бессовестное и жалкое (насколько помнится, я сочинил себе ревнивую жену или заразную болезнь, а то и комбинацию из них обеих).
«Еще один импотент иностранец», — презрительно ухмыльнулась средневековая красотка, но я бежал к двери и, словно водевильный персонаж, застегивая на ходу штаны, не обернулся, чтобы возразить. Я хотел, ради всего святого, успеть выбраться, прежде чем она снова превратится в поданное на завтрак яйцо.
Не беспокойтесь, я отлично вижу, в чем суть дела, но иллюзии тревожат меня больше, чем реальность. И мне, наверно, легче было бы справиться с ситуацией, в которой все встречающиеся мне женщины и в самом деле безликие монстры, чем с той, когда они почему-то такими кажутся. Когда я только что позвонил доктору Ракстон и попросил о неотложной встрече, она сказала: «Думаю, сейчас у вас может возникнуть желание снова отправиться на место, где вам впервые явилось это… мм… видение». Слушая это, я отчетливо представлял себе, как она с деловитой небрежностью помечает в моей медкарте: «Фантазии с целью привлечь к себе внимание… нервное истощение… отчаянное стремление сравняться со своим знаменитым дедом». Меня вовсе не радует перспектива встретиться с ней, но больше мне не с кем поговорить обо всем этом.
