Что еще сказать? В своем положении Леон был почти счастлив. В конце концов, за исключением такой мелочи, как рост, он полностью сохранил свою физическую форму и умственные способности. Он по-прежнему был мужем восхитительной женщины, неизменно к нему привязанной, и все ему завидовали; наконец, он был отцом и ожидал прибавления семейства. Пусть в «усеченном» виде, он оставался опытным и компетентным врачом и просто начитанным, интересным человеком. Достаточно было привыкнуть к новому формату и не обращать внимания на смешки прохожих.
На улице Соланж теперь крепко держала его за руку. Как ни странно выглядела со стороны их чета, жена любила его так же, как в первый день, и видела в загадочном уменьшении что-то вроде тяжелого бронхита или вирусного гриппа, который рано или поздно пройдет. Она, со своей стороны, предприняла кое-какие медицинские исследования по этой неизученной патологии и втайне от Леона сообщила результаты профессору Дубельву. Соланж всегда готова была защищать своего ненаглядного мужа, тем более теперь, когда с ним случилось несчастье. Насмешливых взглядов она не боялась и умела поставить на место каждого, кто позволял себе малейшее замечание в ее адрес. Она гордо носила перед собой огромный живот, точно нос корабля, и не упускала случая дать знать всем и каждому, что Леон устраивает ее по всем статьям. Предназначение свое эта женщина видела в деторождении, ее необъятное тело всасывало силы мужа и, словно отлаженный завод, перерабатывало их в больших, здоровых, голосистых младенцев.
В положенный срок она родила второго ребенка, девочку, которую назвали Бетти. Соланж признавала только имена на «б», она обожала эту букву, с которой начинаются Бог, благодать и блаженство. Леон же был во всем согласен с женой. Роды прошли без осложнений, как и в первый раз, иначе и быть не могло: роженица, казалось, была создана, чтобы произвести на свет целую ораву ребятишек. Бетти родилась крупной, в мать, с большими голубыми глазами, веснушками на вздернутом носике, крепкими ручками и ножками в пухлых складочках и зверским аппетитом. Она весила при рождении пять кило — шестая часть веса папаши — и была на полголовы выше всех младенцев в родильном отделении, где новорожденной крепышкой восхищался весь персонал. Редко случалось видеть такого здоровенного младенца, да и голос ее перекрывал крик всех остальных грудничков.
— Бог ты мой, — пробормотал себе под нос Леон, раздавая конфеты друзьям, пришедшим поздравить молодую мать, — через каких-нибудь несколько лет она перерастет меня. Каково ей будет сравнивать меня с папами подружек? Другая весовая категория!
