Он был ростом примерно с двенадцатилетнего ребенка, черный как ночь, и среди его предков, очевидно, была парочка страдавших манией величия тараканов. Две из его четырех рук сжимали рукоять меча, из чего можно было сделать вывод, что его характер примерно соответствовал его внешности — пока Хрхон не сломал ему шею.
Рядом лежала вторая мерзость, чуть меньшего размера, у которой было парой рук меньше, но зато ее жвалы, лежавшие теперь на расстоянии полутора метров, могли бы внушить уважение даже какому-нибудь ваге, если только вагу звали не Хрхон или Эсск и он не защищал жизнь своей госпожи.
— Рогоглавы? — недоверчиво пробормотала Талли. — Здесь?
Она посмотрела на Хрхона, потом снова взглянула на лежавших у ее ног мертвых насекомых и тщетно попыталась найти хоть сколько-нибудь логичное объяснение этому невероятному зрелищу. Некоторое время она беспомощно смотрела вниз, на смертельный круг с правильными черными отверстиями. Она быстро отогнала внезапно пришедшую мысль. Среди оборотней были всевозможные создания, в том числе и вообще невообразимые. Оборотнями могли быть кто угодно, но только не рогоглавы. И явно не такие, как те, которые появились здесь.
— Оних нах насх напалих, — оправдывался Хрхон. — Намх пришлосьх ихх убитьх.
— Все в порядке, — смущенно сказала Талли — она произнесла бы то же самое, даже если бы Хрхон убил этих существ совершенно без причины, поскольку если на свете и было что-то, что она ненавидела почти так же, как драконов, то это рогоглавы. — Но как они сюда попали?
Хрхон указал на лестницу.
— Изх башних, — сказал он.
Талли уставилась на него.
— Из башни?
Вага попытался кивнуть.
— Вместех сх вотх этойх, — добавил он.
Хрхон указал рукой на третью фигуру, побольше, которая, как и оба рогоглава, лежала на ступенях лестницы.
Но это был не рогоглав. Тело существа покрывал не хитин, а черно-коричневая кожа. В его руке лежал не меч, а странной формы оружие, выглядевшее как самострел необычной формы и блестевшее как серебро. И его лицо было не жесткой мордой рогоглава, а глаза не были блестящими фасеточными глазами гигантского насекомого. Это были широко раскрытые, застывшие глаза очень хорошенькой девушки, самое большее лет восемнадцати.
