Это последняя машина остановилась в сумеречной тени Высотки Торговой Улицы. Дверь открылась, и Шеф Генри Блинк вспучился, как пузырь жвачки, отказывающийся взрываться. Блинк потерял всякое чувство меры — каждый из его подбородков голосовал на выборах. Его туша одиноко стояла между правосудием и хаосом, и он раздвинул эти состояния далеко за пределы видимости. Вгрызаясь в пончик размером с плавательный круг, он окинул взглядом первый этаж банка.
— Бенни, сколько народу внутри?
— Двадцать пять человек, Шеф, — хихикнул Бенни Танкист.
— Сколько снаружи?
— Четыре с половиной миллиона, Шеф, от границы до границы.
— И ведь правда, что каждый из нас по сути бисексуален?
— Так говорят, Шеф.
— Так что нам с людьми внутри есть что обсудить. Дай мне мегафон. — Мегафон захрипел резаной свиньёй. Блинк нацелился на банк. — Выходите, и мы не будем пресекать ваш чёртов разврат. Псы? Скот? Да кто узнает? Тем, у кого эдипов комплекс, даю слово матери.
Блинк прервался, чтобы прокашляться от смеха. Бенни пинал машину в ограниченном веселье.
— И чего они не показываются?
— Это всё сирены, Шеф, — они знают, кто мы такие.
— Вот как? — Блинк поднял мегафон. — Фрактальные вихри, сукины вы дети. Всё влияет на всё остальное. Вы чёртовы соучастники, и у меня есть строгое научное доказательство.
— Нелинейность лежит в двух метрах под землёй, Шеф.
— Создаёшь сложности? Хрен с ним — мне нужен только рогалик и глоток кофеина.
— Не а, теория беспорядка, Шеф, — «Каждое действие или бездействие может быть, а может и не быть связано с другим действием или бездействием».
— Под любым другим тупым именем, Бенни, и где угодно в этом громадном мире ты будешь мне рассказывать, что такое мода? В эдаких оловянных штанах? Это операция по зачистке, Бенни. Мы перед лицом преступления, бурим на всех цилиндрах. Топчем много и разные змеиные головы низложения. Бежали на работу, когда ещё дым сотворения мира не рассеялся.
Бенни хихикнул и принялся танцевать на месте.
— У меня хорошее предчувствие, Шеф.
— У нас обоих, Бенни.
— Я набычился, Шеф.
— Я тоже, Бенни, я тоже. Доставай демографическую пушку и ставь на широкое поражение.
В этот момент в разгромленном входе появилась фигура, шаркающая и немощная, руки застенчиво подняты.
— В чём прикол этого шутника? — спросил Блинк. Город и его обитатели казались неполноценными в жёстком сиянии его невежества. — Дай мне обжору, Бенни.
Бенни передал Блинку курнос, и тот крутнул барабан, сплёвывая в сторону, как косилыцик на холме. Потом взвёл курок и поднял пистолет. Мистер Кракен сложился пополам, как кредитная карта.
