Это ожидание, этот постоянно, как мне казалось, его вопрошающий взгляд изводили меня, заставляли поминутно хвататься за перо, но — увы! ничего не выходило. Я вовсе не могла писать.
Зато Зоя работала, как вол. В короткое время она настрочила три, четыре статейки. Правда, она не вносила ничего в них самобытного, оригинального за отсутствием таланта, но зато ее вещи, наполненные ссылками на ученый и классический мир, дополненные ее собственными рассуждениями, очень разумными и верными, доставлявшими интересный материал для журнала Сергея.
* * *
Накануне Пасхи наш дом принял праздничный вид. В столовой расставили стол, покрытый белоснежною скатертью и уставленный пасхальными яствами, мастерски состряпанными руками Анны Степановны. Старик Роговцев принес мне чудесное деревцо белой сирени, первый весенний дар наших оранжерей. Деревцо не пахло, но необъяснимой нежностью и чистотою веяло от его прелестных белых цветов.
— Точно ты, моя Наташа! — улыбаясь, произнес Сергей, войдя в столовую, — точно ты: ты не красавица, но сколько невидимого прекрасного кроется в тебе!
Я не могла не улыбнуться, в свою очередь, и недоверчиво покачала головою.
Мы еще реже виделись за последнее время. И я сама избегала общества мужа и его новых помощников. Я дулась, чувствуя себя обиженной недостатком внимания с их стороны: они, казалось мне, и без меня обходились прекрасно. Я была лишнею и во время работы, и во время их споров и бесед. Но сегодня праздничное настроение захватило и меня. Завтрашняя ли Пасха, или веяние весны, врывавшейся через открытые форточки, не знаю, но на душе становилось легче и веселей. И у мужа, очевидно, все благоприятно устроилось в его деле, потому я давно не видела его таким радостным и веселым. Из Петербурга пришло, наконец, разрешение на издание журнала. Кое-кто из нужных Сергею лиц сами напросились в участники дела. И потом, что было важнее всего, его повесть, над которой он трудился последнее время и на которую возложил столько светлых надежд, была, наконец, закончена. Он обещал дать мне ее прочесть.
— Ты знаешь, признаться, я, было, струсил, — каялся он мне, — что не придется увидеть наш журнал, а сейчас я спокоен.
— Я всегда верила, что ты сумеешь побороть все препятствие, Сергей! — произнесла я убежденно и горячо.
— Потому что ты любишь меня, Наташа, спасибо тебе за это, а кто любит, тот верит. Ты видишь меня в розовом свете, потому что твое чувство ко мне…
— Да, Сергей, — перебила я его, — я люблю тебя!..
