— Соблаговолите! — пробасил отец Виктор и стал смотреть на меня почтительно-изумленными глазами.
— Хорошее дело, — вмешался в разговор о. Николай своим за душу хватающим, ласковым голосом. («С таким голосом, — тут же невольно подумала я, — какое сильное впечатление должен он производить на паству!») — Хорошее дело, когда у супругов являются, помимо прочих семейных, еще и общественные интересы. Дай Бог, дай Бог, милая хозяюшка! А почитать вашу вещицу позвольте и мне. С удовольствием почитаю.
Я поблагодарила за честь, краснея от смущение.
— Вот Зоинька приедет, подружкой вам будет, коли не побрезгуете, — продолжал о. Виктор. — А только сестренка-то моя вряд ли подойдет к вам, уж очень она бедовая. И на поле сама с бабами жнет, и лошадей в ночное гоняет и сено косит, что твой мужичок.
— Мальчишка какой-то! Разбойница, что и говорить. Вот приедет на Пасху, повидаете! — вставил о. Николай.
Я уже слышала от мужа об этой Зое, сестре дьякона и она очень интересовала меня.
Она училась в Петербурге на курсах, ни копейки не брала от брата, существуя грошовыми уроками чуть ли не с четвертого класса гимназии и отвергая всякую помощь.
Эта Зоя казалась мне какой-то маленькой героиней, и я горела желанием ее увидеть поскорей.
Завтрак кончился. Отец Николай и дьякон стали прощаться с нами. Пожимая мою руку в прихожей, куда я вышла проводить их, о. Николай сказал мне со своей доброй улыбкой:
— А вы, милая барынька, не пренебрегайте Божьим даром, не закапывайте таланта в землю. Пишите и меня, старика, радуйте!
При этом глаза его остановились на мне с такою родственной лаской, что хорошо и тепло мне стало от этого взгляда. Глядя на них, я вспомнила другие, такие же чистые и светлые глаза, глаза моего отца, а вместе с ними и далекую, давно пережитую страничку дорогого детства. Не отдавая себе отчета, я быстро наклонилась и поцеловала большую мягкую руку старика.
— Ну-с, когда же мы работать начнем? — обратился ко мне недели через две после нашего приезда мой муж с вопросом. — Да, кстати, я говорил о. Виктору о проекте нашего журнала. Он тоже хочет принять в нем деятельное участие. Это очень интересно. Он предполагает написать письма из глуши провинциального дьякона. Ну, а твои дела Наташа?
— Какие, Сергей?
— Проектируешь ты что-нибудь написать?
— Когда же, милый…
Последнее слово вылетело так неожиданно из моей груди, что невольно смутило меня.
— Но ведь здесь что ни шаг, то типы, — стараясь не замечать моего сконфуженного вида, продолжал муж. — Мало тебе пищи? Уж одни няня, Аким Петрович и дьякон чего стоят!
