в зале уже собралось около 400 гостей, и еще столько же ожидалось, в приглашении было написано, что женщин просят быть в черном, и большинство приглашенных откликнулись на эту просьбу (черный очень стройнит. попробуйте заставить несколько сотен девушек прийти на вечеринку в желтом), визуальный эффект получился ошеломляющим: племя гибких пантер, крадущихся по дну осушенного олимпийского бассейна, мужчины были ослеплены этим великолепием, они бродили туда-сюда, как во сне, не в силах выбрать, какая из этих любезных и благосклонных красавиц — лучшая, по распоряжению ХИЁКО, спиртные напитки не подавали. Ото чтобы не портить праздник›, объяснила она девочке из новобранцев, ‹спиртные напитки мы подаем на работе, с безупречным профессионализмом, который будет не к месту на вечеринке друзей. правильно?›
— да, да, конечно, ХИЁКО. все правильно. ‹ты уже попробовала что-нибудь из закусок?›
— нет. еще нет.
‹очень рекомендую, я их сама приготовила, и сама сервировала стол›. она взмахнула рукой с короткими ногтями, покрытыми синим лаком, отчасти это напоминало жест доброй феи-крестной, отчасти — жест буржуазной домохозяйки, хвалящейся перед гостями своими кулинарными способностями. ‹в общем, ты теперь неогейша, так что давай приобщайся.›
она обходила гостей, уделяя больше внимания мужскому сопровождению, новым неогейшам (‹новым-новым гейшам, можно сказать и так, ха!› размышляла ХИЁКО ‹чтобы СМИ подавились, и "дремлющим", iо есть тем хостесс, которые уже готовы к обращению, но им нужен некий толчок, например, доверительная беседа с Предводительницей или записка в их гайдзин-хаус. отведав несколько роллов с васаби, ХИЁКО почувствовала себя еще больше собой: буддистской бодхисаттвой с манерами джеки Кеннеди и острым умом принцессы масако.
к полуночи в зале собралось больше 700 гостей, все до единого-восхитительно опьяненные химией, что циркулировала у них в крови, и концентрацией пленительной юности в воздухе, диджей, неогейша по имени Международные Губки, конструировала ритмы тяжелого техно с сэмплами пронзительного женского вокала на хинди, буддистский мантр и бргазмических воплей, надо сказать, получалось круто.
исходя из классических принципов поведения лидера секты, который своей отчужденностью пробуждает в последователях трепетное благоговение, ХИЁКО решила не обнажать свою великолепную грудь (в ходе моих исследований культа ХИЁКО мне не раз приходилось входить с ней в тесный контакт, и я бы сказала, что это была потрясающе великолепная грудь, без преувеличений), несмотря на настойчивые просьбы гостей, но она согласилась произнести небольшую речь, она никогда не произносила речей длиннее пяти минут, чтобы слушателям не стало скучно, ей не хотелось, чтобы кто-то из-за нее заскучал, жизнь сама по себе штука донельзя скучная.
