— А что иначе-то? Я жил бы с женой и ее беременной сестрой, но мои отношения с Натали были бы точно такими же, как сейчас.
Повисла тяжелая пауза, и первой нарушила ее мама:
— Мы не хотим спорить, мы просто спрашиваем.
— А я просто объясняю,!
Протянув мне печенье, мама стала смотреть, как я его ем.
— Кто будет присутствовать при родах?
— Я, конечно.
Родители подскочили как ошпаренные.
— А вот это глупость несусветная! — заявил папа. — Присутствовать при родах вправе только отец!
— Но ведь ты не присутствовал! — ударил ниже пояса я.
— В то время это не разрешалось, — обиженно ответил папа. — Я видел только, как рождались хомячки Бена.
— Может, Натали захочет, чтобы с ней была я? предложила мама.
Я чуть было не рассмеялся.
Для большего эффекта мама развела руки и положила их на стол ладонями вверх. Этот жест она скопировала из старых фильмов с Элом Джонсоном.
— А почему бы и нет? Я ведь в свое время через все это проходила… Ужасно, если Натали окажется одна, без матери и мужа, в огромной страшной больничнице!
(Не спрашивайте, почему у моей мамы больные лежат в “больничнице”, а яйца несет “куричница”!)
— Ну, мам, с чего вдруг она окажется одна? — возразил я. — Рядом обязательно будет доктор и несколько медсестер.
— Ты знаешь, мама имела в виду совсем не это! — поджал губы папа.
— Мама, огромное спасибо за предложение, — как можно вкрадчивее поблагодарил я, — но Натали желает, чтобы присутствовал я. Конечно, она предпочла бы Джину, однако ее с нами нет. У бедняжки больше никого не осталось, и я обязательно о ней позабочусь.
На роды у Натали имелся следующий план: малыш должен появиться на свет с минимальной суетой и минимальным количеством лекарств. Мне надлежало проследить, чтобы эти скромные цели воплотились в жизнь. Я должен был смотреть, чтобы медицинский персонал не делал уколы ни ей, ни ребенку и не мешал принять положение, которое она выберет для родов. Если бы медсестра или акушерка без веских причин попытались помешать плану, я должен был дать нарушительнице в глаз.
Ребенок родился в больнице Степпинг-хилл, той самой, где умерла Роуз. Акушерка, бодрая, оптимистически настроенная индианка по имени Мелвис, против плана Натали не возражала — и слава богу, потому что давать ей в глаз было не самой безопасной из затей. Рост Мелвис — метр девяносто пять, грудь — две ядерные боеголовки, руки — окорока.
Роды начались пятнадцатого мая, в четыре утра, и продолжались двенадцать часов пятнадцать минут. Пока Натали кричала, кряхтела и обливалась потом, допотопная стереоустановка проигрывала ее любимые концерты Баха. Иоганн Себастьян тоже входил в план роженицы. Мелвис считала меня бойфрендом Натали, и ни я, ни сама девушка возражать не стали.
