У станции метро я купил букетик нарциссов, в киоске на Холлоуэй-роуд — несколько журналов и побежал по людной улице в больницу. Джинина палата овальной формы, кровати стояли у стен, словно цифры на часах, а в центре — огороженный стеклянной дверью кабинетик, в котором доктора и медсестры собирались пить кофе, болтать и отдыхать после операций.
Никем не замеченный, я вошел в палату, дважды ее обежал и только тогда увидел, как из кабинетика ко мне вприпрыжку направляется доктор Джереми и уже знакомая медсестра.
— Мистер Локарт! — позвал гинеколог. Вид у него взволнованный, под глазами темные круги. — Мистер Локарт!
— Где моя жена? Я ее не вижу!
— Я вам с самого утра звоню! Пожалуйста, пройдемте со мной.
— Зачем? Что случилось?
Сестра посмотрела на меня, но промолчала, Бескровные губы сжаты в тонкую полоску, будто она боялась того, что может сказать.
— Что случилось, где она? — спросил я, следуя за Джереми.
Доктор не ответил, завел меня в какой-то закуток, включил свет и закрыл за собой дверь.
Мне предложили сесть. Стул был только один, поэтому сам доктор опустился на стопку картонных коробок.
— Я очень сожалею, — проговорил он.
— О чем? — Гинеколог совсем сник, и я решил уточнить: — О чем вы сожалеете?
— Боюсь, случилось ужасное, — отозвался он, и я заметил, что у него трясутся колени.
— Ну, все ведь не так плохо?
— Да, мистер Локарт, боюсь, что плохо.
— Что? Она ведь не умерла? — спросил я полушутя. На глаза Джереми навернулись слезы.
— Мне очень жаль. Мы даже толком не знаем, в чем дело. Она умерла раньше, чем мы начали оперировать.
— Кто умер? Не Джина ведь? Он кивнул и заломил себе руки.
— У нее появились проблемы с дыханием, а потом она вообще перестала дышать. Я был с ней, мистер Локарт. Клянусь, мы сделали все возможное.
— Но почему? — Теперь мы с Джереми дрожали в унисон. — Обычная киста. Что случилось?
Похоже, доктор действительно не знает, у него это на лице написано.
— Мы сделали все, что могли, — повторил он.
— Где она? Хочу ее увидеть! — потребовал я.
— Да, конечно. — Джереми тут же вскочил на ноги.
— Но не сию секунду!
Гинеколог извинился и снова сел на коробки. Студентка-практикантка принесла две кружки горячего сладкого чая. Сначала я вообще ничего не чувствовал, потом с неожиданным приливом возбуждения осознал восхитительный трагизм ситуации: в тридцать вдовцом стал! Доктор пристально смотрел на меня усталыми, полными слез глазами. Он явно ждал моих слез, и я не стал его разочаровывать. Увы, получались лишь малодушные, эгоистичные всхлипывания, какие родственники жертв стихийного бедствия берегут для журналистов, зная: это последний шанс публично продемонстрировать свое горе.
