Праздничный ужин прошел весело, хотя Джина почти не ела. Ей много нельзя: аллергия. Натали ела сколько хочется, а вот у ее сестры аллергия на все, включая саму жизнь.
Мы открыли бутылку австралийского шампанского, которое оказалось таким хорошим, что я тут же проникся симпатией к австралийцам. К сожалению, Натали поставила новый диск с саундтреком к какому-то дрянному фильму о женщине, с утра до ночи игравшей на пианино. Главная героиня немая, поэтому, чтобы излить душу, использует музыкальный инструмент. Увы, наделе это похоже на занудное бренчание, так что довольно скоро я пожаловался:
— Натали, ты что, весь вечер будешь терзать нас этой дрянью?
Как ни странно, девушка не обиделась.
— Нет, конечно, — поднимаясь из-за стола, кротко проговорила она. — Что ты хочешь послушать? Только скажи, и я поставлю.
— Так нельзя, Нат! — откусив кусок пудинга, возмутилась Джина. — Нельзя постоянно уступать Гаю…
— Сегодня можно! Это ужин Гая, праздник в его честь! — Натали театрально поклонилась мне из-за стойки с дисками. — Ну, что бы ты хотел послушать?
Особых предпочтений у меня не было, и я, как подобает мужчине, уступил. Мы слушали дрянной диск до тех пор, пока не догорели свечи, оставив нам серые тени огромного грустного дома.
Неожиданно Натали заговорщицки улыбнулась сестре.
— Ну что, спросишь?
Джина украдкой взглянула на меня и захихикала.
— Нет, сама давай!
Натали тоже захихикала, и сестры затеяли шумную, веселую возню.
— Обманщица! Обещала ведь…
— Я передумала!
Такая околесица могла продолжаться еще долго, и я не выдержал:
— О чем вы? Что вы смеетесь?
После очередного приступа хохота Джине удалось взять себя в руки.
— Хотим кое о чем тебя спросить… — давясь смехом, прохрипела она. — Вернее, это Натали хочет.
Та истерически захохотала.
— Нет… — схватилась за живот она. — Сама спроси!
— Ну все, хватит, забыли! — вздохнул я, поднялся и стал убирать посуду.
Не ожидавшие такой реакции сестры мигом протрезвели.
— Нет, сядь! — серьезно сказала Натали.
— Сядь, Гай, — вторила ей Джина, — это очень важно.
— А почему вы смеетесь, раз важно?
— Важно, но просить неловко, — пояснила Джипа, нежно сжав мою руку.
— Вы что, лейбористских газет начитались: “Важно, но говорить стыдно”?
— Не умничай, не надо, — взмолилась жена. — Натали хочет с тобой поговорить.
Я посмотрел на свояченицу: она сидела, зажав рот рукой, и щеки с каждой секундой становились все краснее.
— А по-моему, не хочет, — возразил я. — Просто старается не смеяться.
