.
Рассел наивно полагал, что весь мир будет теперь славить миролюбивую политику СССР и лично Хрущева. Однако позиция США мало изменилась, Кеннеди в телеграмме Расселу писал: «В то время как все Ваши выступления критические по отношению к Соединенным Штатам, в них нисколько не принимается во внимание тайное размещение советских ракет на Кубе. Я полагаю, Ваше внимание должно быть обращено не только к ворам-взломщикам, но и к тем, кто поймал этих взломщиков» [64].
Рассел воспринял эти слова Кеннеди в штыки: «Никто не может обвинить кубинцев в том, что они взломщики, поскольку они не покидали своего острова. Что касается русских, то они пришли по приглашению кубинцев и были ничуть не большими взломщиками, чем американские вооруженные силы в Британии и Западной Европе» [65]. Хрущеву же Рассел вечером 28 октября телеграфировал: «Я хочу выразить Вам свою искреннюю признательность за ту величайшую осторожность, которую Вы продемонстрировали в условиях крайне тяжелого кризиса» [66].
Основной задачей Рассела после завершения кубинских событий стало стремление убедить современников в том, что в существующей международной ситуации подобный кризис может повториться в любой момент и никто не сможет гарантировать его благополучного разрешения. Необходимы были тщательно подготовленные переговоры между СССР и США. И первым, считал Рассел, должен сделать шаг навстречу Советский Союз. Об этом он писал еще в упоминавшемся выше письме Хрущеву от 26 октября.
Карибский кризис послужил усилению антиамериканских настроений Рассела. Всегда недолюбливавший американцев и никогда не упускавший случая поддеть их за их «легковерность, самодовольство и безумное высокомерие», Рассел очень часто критически отзывался и о внутренней, и внешней политике США. Однако именно Карибский кризис, как писал Райен, окончательно «убедил его в том, что Америка находится во власти кровожадных генералов, шпионов ЦРУ, производителей оружия и разносчиков мифов для глупцов» [67].
Позиция Комитета ста в период Карибского кризиса, когда многие его члены продемонстрировали, с точки зрения Рассела, крайнюю недальновидность, усилила его постепенно нараставшее недовольство работой этого Комитета, который все более превращался в бюрократическую организацию, терял свою былую мобильность. Так, очередная демонстрация в сентябре 1962 г., считал Рассел, была отменена только из-за недостаточного количества поданных на участие заявок. В начале января 1963 г. Рассел, окончательно разочаровавшись в эффективности деятельности этой организации, вышел из состава Главного комитета в Лондоне. Официально он объяснил свой уход тем, что, живя в Уэлльсе, не может активно участвовать в работе Комитета. Саму же идею гражданского неповиновения Рассел продолжал считать весьма плодотворной.
