— Па-азвольте, па-азвольте, какая мера нужна против мужицкой лени? По-моему, все будут бесполезны...
Любовь Семеновна прижала к груди руки.
— Кушайте, кушайте, господа, разговорами сыт не будешь.
Фортунатов понимающе улыбнулся, приложил к губам указательный палец: «Молчу, молчу, Любовь Семеновна!»
А Вере хотелось, чтобы Юлий Вениаминович ответил земцу, сказал о том, как неверно говорит он, как глупы и самоуверенны его рассуждения.
Встретив ее ждущий взгляд, Фортунатов поднял ломкую бровь. «Ничего не поделаешь. Верочка, приходится иногда молчать». Вера была недовольна. «Должен был он сказать, должен был...»
Окончательно погасили спор шипящие звуки граммофона. Гости разбрелись по комнатам. Земец опустился на сипло вздохнувший диван, Юлий Вениаминович, уминая пальцем табак в трубке, вышел на балкон.
Сейчас центром внимания должна была стать Вера. Она знала, что мать подойдет к ней и скажет громко, чтобы слышали все:
— Тебе не кажется, Верочка, что наши гости заскучали? Может быть, сыграешь что-нибудь?
Так было и на этот раз. Она вяло улыбнулась, взяла ноты и открыла крышку рояля.
Все с вежливыми, неподвижными улыбками слушали ее игру.
Не оборачиваясь, Вера могла сказать, кто где сидит и даже о чем думает. Мать, конечно, стоит у двери и, волнуясь за нее, теребит перламутровую пуговицу на кофточке. Она тихонько рассказывает Федорову какую-нибудь трогательную историю о ней, Вере. Федоров пощипывает рыжеватую бородку, мелко кивает головой: «Очень, очень интересно!» Лена Круглова украдкой поправляет на груди великоватое платье и всерьез переживает из-за того, что у нее щеки горят здоровым и, как она называет, провинциальным румянцем! Забавная, милая Лена!.. Земец, сцепив сдобные руки на животе, тупо смотрит в пол, думает о тележном мастере, получившем от царя часы. О чем же ему больше думать?
В черном прямоугольнике входа на балкон видно, как Юлий Вениаминович, держа на отлете трубку, смотрит в сад. Вот о чем думает он? Это для нее загадка, и это ее занимает больше всего.
Постепенно музыка увлекла ее. Она забыла о гостях, о Лене. Пожалуй, только одному — Юлию Вениаминовичу играла она...
Окончив игру, Вера берет за руку Лену, Они выходят на балкон. Из темного сада доносится резкий запах аниса, чуть слышен пряный аромат жасмина. Фортунатов поправляет бедой, в темноте кажущейся хрупкой рукой пышные, слегка вьющиеся волосы.
— Играли вы сегодня с большим настроением, — прочувствованно говорит он. Лена мстительно сжимала ей локоть: «Я то же самое тебе говорила, а ты не верила. Вот ты всегда так».
