Но самые крупные ссоры и большие несчастия случались с Лидой не на уроках. Время с половины десятого до часу дня, определенное для учебных занятий, было, пожалуй, самым благополучным временем. Как бы то ни было, каждый занят был своим делом; тетя сидела подле серьезная, важная, — никому не приходило в голову дурачиться.
Но вот снизу начинало долетать бряцанье ножей и ложек, стук посуды. Вкусный запах крупеника или молочного супа возбуждал аппетит. Дети слышали, как Аксюша подходила к лестнице, как подымалась на первые три ступеньки и наконец звала звонким голосом: «Завтракать подано! Кушать пожалуйте!»
Все бежали вниз завтракать, а после завтрака наступало для детей свободное время. Каждый мог делать что угодно. Коля приносил ящик со столярными инструментами: рубил, пилил, плотничал. Люба устраивалась где-нибудь в уголке со своими куклами и котятами, и едва только Жени замечал это, как сейчас же бросал няньку, бежал к сестре, и они мирно играли вдвоем.
Вначале Лида тоже принималась за какое-нибудь занятие: возилась с куклой, раскрашивала картинки.
Но вот кукла отброшена в сторону, краски отодвинуты. Лида вскочила с места и объявила решительно, что «одной играть — страшная скука, а давайте лучше все вместе играть».
— Хорошо, — согласился Коля. — Только во что?
— В путешественников, — предложила Лида.
— А как это?
— Да это я сама придумала. Я тебе сейчас расскажу: мы будто путешественники и едем по лесу, такой большой-большой дремучий лес; принесем из залы стульев — это и будет лес; и будто на нас нападают разбойники, а мы станем защищаться и тоже на них нападем. Там уж дальше я потом скажу, а теперь поняли? Хорошо?
— Кто же будет разбойник? — спросила Любочка.
— Коля будет разбойник, а ты, Люба, будешь мама, а Жени будет сын, а я буду муж. Ну, бежим за стульями!
— Да как же? Ведь тетя не позволила передвигать мебель! Она рассердится, — вдруг вспомнил, останавливаясь на бегу, Коля.
— Ничего, ничего, мы потом опять на место поставим… Ничего, говорю я тебе!
— Нет, все-таки… Уж лучше мы без стульев, Лида! — начал было Коля, но Лида не дала договорить Коле:
— Вот ты всегда так! Ты все мне только портишь. Ах, пожалуйста, уж не спорь! Я уж теперь не могу! Я сама потом тете все скажу… Ну, Коля, ну мой голубчик, пожалуйста! Увидишь, как хорошо будет.
Матрена по привычке дремала над чулком в углу, на скамеечке; тетя сидела в своей комнате у рабочего столика и, видно, сильно была занята работой, если не обратила внимания на страшный шум, с которым устраивался дремучий лес. Все стулья из залы были снесены и поставлены на середину комнаты, — лес вырос совсем непроходимый. Из большого кресла вышла телега.
