— Вместо тебя, мама? Как это? — удивилась Лида.
— Значит, ее нужно любить и слушаться так же, как меня.
— Ну уж это ни за что, — с негодованием закричала вдруг Лида. — Я ее ни капельки не люблю, не то что как тебя. Я ее совсем не могу любить, она ужасно против…
Мама с таким беспокойством и так печально взглянула на Лиду, что Лида не договорила и опустила голову.
— Поди сюда ко мне, Лида, — позвала ее мама. Лида медленно подошла.
— Ты знаешь, кто такая Катерина Петровна? Лида кивнула.
— Катерина Петровна — моя родная сестра, а вам она — тетя родная. Она добрая и хорошая, ее следует любить. Если ты не любишь, что же делать! Верно, после полюбишь. Но слушаться… — Мама на минуту остановилась и продолжала тихим, серьезным голосом: Слушаться ты ее должна, Лида. Понимаешь, должна.
Лида исподлобья быстро взглянула на маму, еще ниже опустила голову и промолчала.
— Мама, я буду любить тетю Катерину Петровну, коли ты хочешь, — ласково заговорила Любочка, зашла с другой стороны и прижалась к маме розовым личиком.
Мама хотела что-то ответить, но в эту минуту в дверях показалась кумачовая рубаха Дмитрия. Дмитрий объявил, что извозчики дожидаются у крыльца.
Все встали. Вбежала Аксюша и стала подавать маме бурнус, калоши, перчатки, башлык. Няня помогала Милочке. Дмитрий вышел в сени, вместе с извозчиком вынес и положил в пролетку чемодан и мешки.
Дети смирно стояли и во все глаза смотрели на то, что делалось вокруг них.
— Готово-с, барыня. Совсем-с, — сказала Аксюша и застегнула последнюю пуговку на мамином бурнусе.
— Готово, дитятко, — промолвила няня, опуская Миле вуальку на лицо.
— Что, все готово? — спросил папа у Дмитрия.
— Готово-с, — ответил и Дмитрий.
— Ну, а готово — значит, пора. — Папа хотел было идти, но няня вдруг остановила его.
— Присесть-то было бы надо перед путем, — промолвила она очень серьезно.
Папа улыбнулся, однако сел. За ним сели и все: и дети, и Матрена с Аксюшей, и Дмитрий, и кухарка Аннушка, тоже вдруг появившаяся в комнате.
— Половина десятого, не опоздать бы! — сказал папа, поднимаясь со стула. — Прощайтесь скорее. Ребятишки, целуйте маму, да не тормошите слишком. Ну а что же это никто не плачет! Ну, Люба, Коля, ну скорей. Аи-аи! Ай-й-ай!..
Папа закрыл лицо рукой и сделал вид, будто плачет.
Люба смотрела на него с улыбкой и полными слез глазами, как бы не зная, что делать: смеяться или плакать. Но вдруг взглянула на Лиду и разразилась горькими рыданиями. Жени держался все время за ее юбку, увидал слезы и тоже заревел.
