- Нет, а ты слышишь?
- С тех пор как мы проехали Камень...
Мужчина ждал, пока кончится фраза.
- Я слышу музыку, - сказала Варя.
Константин засмеялся, привлек Варю к себе.
Варя имела редкую профессию - нейрохимик. Новая наука делала первые шаги в области интенсификации работы мозга, воображения. Да и сама Варя обладала фантазией. Считала - качества эти свойственны всем людям, искала пути к их пробуждению, к художественному обогащению человека.
- Костя, - говорила она, когда они привыкли к Байкалу, стали его частью и не мыслили без него жить. - Хочется необычайных вопросов, необычайных ответов. Все здесь необыкновенное, Костя. Даже травинка, крапива - она совсем не такая, как у нас под Орлом.
Они приехали из центра России - страны тихих утр, спокойных вечеров и неярких красок.
- Даже камень, - продолжала Варя, держа в руке бурый с желтизной камень, - что в нем, скажи? Я слышала, здесь, в Лимнологическом институте, позвонок плезиозавра. Может, в этом камне его тело, мозг? Ну ладно, плезиозавр - это очень давно. Есть более близкие события, люди. Они проходили здесь, жили, мечтали и ушли навсегда. Неужели так просто: прийти-уйти? Не верю, что после людей ничего не остается. От плезиозавра и то позвонок. А я хочу, Костя... хочу видеть перед собой что-то или кого-то сейчас. Хочу слышать голоса, речь. Это не смешно, нет?
- Говори, - сказал Костя.
- Хочу, - продолжала Варя, - закрыть глаза и представить ярко кого-то из этих людей. Ты хочешь?
- Хочу.
- Я ведь работаю над этим. Я хочу, чтобы ты помог мне.
- Как?
- Настройся на мою волну, На мое видение.
Костя невольно закрыл глаза, сосредоточился.
- Я вижу берег, - между тем говорила Варя. - Дорогу. Ты видишь, Костя?
И Костя увидел.
Медленно - лошади плохо тянули, отмахиваясь от оводов, - двигался тарантас. Возница, в зипуне, стоптанных сапогах, дремал, еле удерживая в руках кнутовище. Сбоку от возчика, поставив ноги на жестяную ступеньку, сидел человек с бледным лицом, в пенсне, с небольшой аккуратной бородкой. "Чехов!" - узнал Константин. Тарантас проезжал медленно и, кажется, рядом, Константин успел хорошо рассмотреть лицо Антона Павловича, задумчивое, усталое: печальный взгляд, скользнувший по Байкалу, по берегу и, кажется, по нему, Константину. От этого взгляда стало невыносимо Константину, попытался отвести глаза и услышал будто издалека, голос Вари:
- Я тоже не могу. Уйдем, Костя...
Наверно, они ушли, может быть, отвернулись, потому что тарантас, возница и Чехов исчезли, а картина внезапно переменилась.
