— Правда, Виктор?
Хендрикс пытался поцеловать ее в шею, но она не давалась. Отклонялась назад.
— Пулли уже десять лет хозяин этого заведения, — сказал Мейнт. — Зимой он работает в Женеве. И, представляете, до сих пор не привык к горам.
Он заметил, что я наблюдаю за тем, как Ивонна танцует, и пытался меня отвлечь.
— Приезжайте как-нибудь зимой в Женеву, Виктор, и я обязательно свожу вас к нему. Пулли в точности воспроизвел обстановку одного каирского ресторанчика. Как там он назывался?
— «Хедиваль».
— В «Хедивале» Пулли чувствует себя как в своем любимом Египте, а здесь у него на душе кошки скребут. Правда, Пулли?
— Чертовы горы!
— Кошки скребут, — напевал Мейнт, — кошек прогнать… Брысь, кошки, брысь! Брось свою грусть!
Начался новый танец. Мейнт склонился ко мне:
— Не обращайте на них внимания, Виктор.
Вернулись Ролан-Мишели. Потом Фоссорье и Мэг Девилье. Наконец, пожаловали Ивонна с Хендриксом. Она села рядом со мной и взяла меня за руку. Стало быть, не забыла обо мне. Хендрикс с любопытством меня разглядывал.
— Так, значит, вы жених Ивонны?
— Именно так, — ответил за меня Мейнт, — и если ничего не случится, она в скором времени станет графиней Ивонной Хмара. Что скажешь?
Он подначивал Хендрикса, но тот продолжал улыбаться.
— Звучит неплохо, получше, чем Ивонна Хендрикс, не так ли? — добавил Мейнт.
— А чем, собственно, занимается молодой человек? — с важностью вопросил Хендрикс.
— Ничем, — ответил я, вставляя в левый глаз монокль, — ничем, абсолютно ничем.
— А ты уж думал, что молодой человек непременно тренер по лыжному спорту или делец, как ты? — продолжал нападать Мейнт.
— Заткнись, или я изорву тебя на мелкие кусочки, — сказал Хендрикс, и непонятно было, в шутку он угрожает или всерьез.
Ивонна указательным пальцем водила по моей ладони и думала о чем-то своем. О чем? Когда одновременно пришли брюнетка, ее муж с решительным лицом и вторая блондинка, напряжение не ослабло. Все искоса поглядывали на Мейнта, ожидая, что он выкинет. Обругает Хендрикса? Съездит ему по лицу пепельницей? Устроит скандал? Глава игроков в гольф наконец спросил его со светской непринужденностью:
— Вы по-прежнему практикуете в Женеве, доктор?
Мейнт, как примерный ученик, сейчас же отозвался:
— Да, господин Тессье.
— Вы ужасно напоминаете мне вашего отца…
— О нет, что вы, — возразил Мейнт с печальной улыбкой. — Мой отец был гораздо лучше меня.
Ивонна прислонилась ко мне плечом, и это простое прикосновение очень меня взволновало. А кем был ее отец? Хотя Хендрикс относился к Ивонне неплохо (точнее, лапал ее во время танцев), я обратил внимание, что Тессье с супругой и Фоссорье просто не замечают ее. Так же, как и Ролан-Мишели. Я даже уловил, с какой презрительной усмешкой взглянула на Ивонну Тунетта Ролан-Мишель, когда та подала ей руку. Ивонна явно не их круга. К Мейнту они, напротив, относились как к равному и даже готовы были многое ему простить. А ко мне? Быть может, они считали меня тинейджером, поклонником рок-н-ролла? А может, и нет. Мой важный вид, монокль и дворянский титул пробуждали в них некоторое любопытство. Особенно в Хендриксе.
